Черные орхидеи - [4]

— Вы протестовали против допроса и обыска. Почему?

— Как я уже сказал, я ни во что не вмешивался. Я сидел в приличном и, видимо, почтенном ресторане, никого не оскорблял. Там, откуда я приехал, от человека не требуют официальной бумаги, которая разрешала бы ему дышать и двигаться.

— Здесь тоже этого не требуют, — терпеливо разъяснял судья. — Вас попросили показать только права на вождение машины, страховое свидетельство, справку о благонадежности, старые письма — короче говоря, любой документ, который удостоверил бы вашу личность. Вы могли бы выполнить это требование.

— Я и не возражал.

— Тогда почему же вот это? — Судья кивнул в сторону шерифа. Когда я увидел того первый раз в «Ла Контессе», то даже тогда он мне показался — мягко говоря — не очень красивым, и сейчас я отнюдь не мог отрицать, что большие наклейки из пластыря на его лбу, подбородке и в уголках рта не прибавили ему красоты.

— А вы чего ожидали? — Я пожал плечами. — Когда игру затевают большие мальчики, маленьким лучше оставаться дома с мамой…

Шериф почти вылез из своего плетеного кресла, глаза стали узкими, руки сжимали подлокотники с такой силой, что побелели косточки на пальцах, но судья нетерпеливым жестом приказал ему сохранять спокойствие.

— А две гориллы, бывшие с ним, — продолжал я, — начали мне грубить. Пришлось прибегнуть к самозащите.

— Если нападающими были они, — язвительно сказал судья, — то как вы объясните тот факт, что один из офицеров до сих пор находится в больнице с повреждением коленного сустава, у второго разбита скула, в то время как на вас нет даже царапины?

— Результаты тренировки, судья. Штату Флорида следует отпускать больше денег на обучение служителей закона. Ведь они совершенно не умеют постоять за себя! Может быть, если бы они ели поменьше сосисок и пили поменьше пива…

— Замолчите! — за этим словом последовала короткая пауза, во время которой судья, видимо, пытался взять себя в руки, а я снова стал рассматривать сидящих в зале людей. Школьницы по-прежнему сидели, затаив дыхание и вытаращив глаза, — ведь это превосходило все, что они когда-либо видели или слышали на своих уроках. Девушка с каштановыми волосами в первом ряду смотрела на меня с выражением странным. Судя по всему, она была озадачена и старалась что-то понять; позади нее, устремив взгляд в бесконечность, человек с перебитым носом жевал с регулярностью машины остаток потухшей сигары. Судебный репортер, казалось, уснул; дежурный у дверей взирал на все с олимпийским спокойствием; позади него сквозь открытую дверь я видел мирное сияние предвечернего солнца на белой пыльной улице, а еще дальше, в просветах пальмовой рощи, — сверкающую рябь солнечных лучей, отражаемых зеленой гладью Мексиканского залива… Наконец к судье вернулось его самообладание.

— Мы установили, — сказал он с ударением, — что вы грубый, неуступчивый и наглый человек весьма буйного нрава. К тому же вы при себе имели оружие — малокалиберный «лилипут», кажется, так он называется? Я мог бы привлечь вас уже за одно только оскорбление суда, за насилие и обструкцию констебля во время исполнения им служебных обязанностей и за незаконное ношение смертоносного оружия. Но я этого не сделаю. — Он сделал короткую паузу, а затем продолжал: — Мы вынуждены будем предъявить вам более тяжелые обвинения!

Судебный репортер приоткрыл один глаз, но, решив, видимо, что дело не стоит того, опять заснул. Человек с перебитым носом вынул изо рта сигару, осмотрел и, сунув обратно в рот, снова стал механически ее жевать. Я промолчал.

— Где вы были до приезда сюда? — отрывисто спросил судья.

— В Сен-Кетрине.

— Я не это имел в виду, но… Пусть будет так. Каким образом вы прибыли сюда из Сен-Кетрина?

— На машине.

— Опишите ее… и водителя тоже.

— Зеленый автомобиль с закрытым кузовом типа «седан», в нем ехали среднего возраста бизнесмен и его жена. Он седой, она — блондинка.

— И это все, что вы можете вспомнить? — вежливо спросил Моллисон.

— Все.

— Полагаю, вы понимаете, что под такое описание подошли бы миллионы парочек и их машины?

— Вы же знаете, как это бывает, — ответил я, пожав плечами. — Если вы не ожидаете того, что вас будут допрашивать о том, что и когда вы видели, то вы не очень-то обращаете на это…

— Конечно, конечно! — А он мог быть очень язвительным, этот судья. — А машина, разумеется, из другого штата?

— Да… но не разумеется.

— Не успели прибыть в наши места и уже разбираетесь в номерах машин?

— Он мне сказал, что он из Филадельфии. Насколько я помню географию, этот город находится в другом штате.

Судебный репортер откашлялся. Судьи бросил на него ледяной взгляд и снова повернулся ко мне.

— Итак, вы прибыли в Сен-Кетрин из…

— Из Майами.

— На той же машине, разумеется?

— Нет, на автобусе.

Судья посмотрел на судебного клерка. Тот слегка покачал головой. После этого судья снова обратился ко мне.

— Вы не только ловкий и бессовестный лжец, Крайслер, — «мистера» он отбросил, так что я решил, что время обмена любезностями миновало, — но и лжец неосторожный! Из Майами в Сен-Кетрин автобусы не ходят. Накануне вы ночевали в Майами?

Я кивнул.

— И ночевали в отеле, — продолжал он, — но вы наверняка забыли название этого отеля, не так ли?