Черные минуты - [83]

— Вот отчего говорят, что мы дикие звери! Так мы расправляемся с жертвами.

И все исчезло.

Ранхель проснулся. Ноги запутались в одеяле, руки бешено молотили по воздуху, словно он продолжал отбиваться от невидимого врага. Он не помнил, как ему удалось перебраться на кровать. Разве он не уснул на террасе? Он протянул руку, проверяя, на месте ли Марианна.

— Что такое? — сонно пробормотала она. — Что случилось?

Ранхель поднялся.

— Мобдолит, — напомнила она, — не забудь мобдолит.

Ранхель положил мобдолит в нагрудный карман, а она свернулась калачиком и снова уснула. Часы показывали половину третьего. Если он не поспешит, то опоздает. Он сполоснул лицо под краном, сунул за пояс свой двадцать второй и на всякий случай надел дядину кобуру с тридцать восьмым. После дядиной смерти он так ни разу и не воспользовался его оружием, лишь доставал пистолет раз в месяц, чтобы смазать, и снова убирал. Но в ту ночь был особый случай. Он зарядил пистолет, взял две дополнительные обоймы и вышел.

Он шел вдоль берега реки по кукурузному полю, вспоминая свой сон. Кукуруза, что ему приснилась, была гораздо пышнее. Этой тропинкой он проходил сотни раз и до того привык к вечной грязи, что не обращал на нее внимания, как и на пение цикад. Ночь выдалась холодной, с реки поднимался туман.

Парома возле пристани не было — наверное, паромщик решил заночевать на другом берегу. Ранхель забарабанил в дверь ближайшей рыбацкий хижины.

— Что — опять? — спросил недовольный Лобина, выглядывая на улицу. Он был в одном нижнем белье. — Погоди, только надену сандалии.

Что ему оставалось делать? Полиция есть полиция.

На середине реки они повстречали паром, идущий обратно. Ранхель захотел пересесть к другому борту, боясь, что его обдаст волной, но пока пересаживался, встречная волна так резко задрала нос лодки, что он чуть не опрокинулся назад. Он оглянулся — лодочник, спокойно сидя у двигателя, глядел на него со злорадной улыбкой. «Этот мерзавец ненавидит меня, — подумал Ранхель. — Он был бы рад, если бы я сейчас полетел кувырком в воду и утонул».

На пристани Лобина спросил, когда Ранхель поедет обратно. Ранхель лишь покачал головой — а вернется ли он?

Как можно было предполагать, Сиго пока не появился. Ранхель ждал, потирая глаза. Черный ночной махаон опустился ему на ботинок. Один из тех, что считаются дурной приметой, предвестником смерти. Да еще и батарейки в часах сели. Он даже не мог узнать, который час. «А что, если я не вернусь? — думал Ранхель. — Что, если они убьют меня? Я запер дверь на два ключа, как Марианна выйдет из дому?» Мир, казалось, кишит дурными предзнаменованиями. Куда запропастился этот чертов Ромеро? Надо торопится, пока ночь темна. Они же договорились. Ранхель слонялся по пристани в сыром тумане. Начинало саднить горло.

Фотография преступника, вырезанная из газеты, лежала в правом кармане брюк. С тех пор как он увидел ее, она не оставляла его в покое. А первый раз его просто мороз по коже продрал. Было ощущение, что кто-то, ведающий его судьбой, подкинул ему ключик, который он не знает, как использовать. Взгляни на эту фотографию. Кого она тебе напоминает?

Он скрестил руки на груди, чувствуя локтем свой пистолет, и задумался, что за человек этот тип, которого они скоро должны арестовать. Расчетливый убийца, буйный сумасшедший, неудачник, замкнувшийся в стенах собственного «я»? Не опасно ли будет перевозить его на заднем сиденье? А где, кстати, наручники? Черт, он же отдал их Бешеному Псу, да так и не забрал. Что же делать? Оглушить и засунуть его в багажник? С реки донеслась мелодия Рубена Блейдса «Тибурон». Где-то в бархатной черноте загудел паром. Рядом вспыхнули и погасли фары. Сиго наконец-то приехал.

— Все готово?

— Порядок, босс. Бензин, двигатель, масло, вода, тормоза, воздух и кофе.

Садясь в машину, он со страхом подумал о том, что Марианна осталась одна у него дома. Он посмотрел в ту сторону, но за темнотой и туманом ничего было не разглядеть.

Глава 24

Свидетельские показания Сидронио Гарзы, бывшего управляющего на ранчо

Я помню все, как будто это было вчера. Сиго спросил меня, как туда добраться, и я ему рассказал. Если я всю жизнь проработал рядом на поле, то как я забуду?

От Сан-Хуан-Рио-Муэрто, сказал я ему, поезжай по сто восьмидесятому хайвею до Виктории. В Алдаму не езди, не проедешь, потому что возле Сулимы разлилась Рио-Колорадо и затопила все дороги. Так что в Эстасьон-Мануэль сворачивай на Гонсалес. Как проедешь Арройо-дель-Койо и Сьерро-дель-Нагваль, будет грунтовая дорога, которая ведет в Гомес-Фарьяс, по ней и езжай, потому что все другие закрыты. Как увидишь знак «Сьюидад Виктория», езжай прямо до перекрестка и там поворачивай на Сан-Фернандо. По старому хайвею не езди, там потоп. А тот, что я говорю, идет через Рио-Пурификасьон, которая впадает в Рио-Колорадо и в водохранилище Падилла. Оттуда до Сан-Фернандо рукой подать. Через двадцать минут после Сан-Фернандо, поверни на Матаморосо, да смотри не вздумай свернуть на Вале-Верди, ни в коем случае, а езжай всю дорогу до Арройо-дель-Тигре и следи за указателями. Если где заметишь, что написано «Пасо-Калеброн», ты на верном пути.