«Черные лебеди» России. Что несет нам новый цикл истории - [51]

И которого завтра будут хоронить. Есть только одна внешняя деталь, она же элемент, которая не менялась никогда: бородавка на мочке правого уха. Ни один хирург ее не удалил и, может быть, даже не попытался.

На следующие сутки сыщик, нарушив обещание Генералу, покидает отель. Правда, в светлое время суток. На такси — выскользнув через кухню и миновав приданную ему машину-охрану. И, связавшись превентивно с Υ., в урочное время отправляется на Старорежимное кладбище.

На Старорежимном— чуть не вся суперэлита БЕСа. Значение и вес покойного сразу понятны.

Υ. способствует одному нечаянному знакомству сыщика. Однако не только он. Но и язык наш. Холмский по-прежнему прилично говорит и может даже думать по-русски.

А главное — «Записки о Шейлоке Холмском» доктора Ваксона остаются весьма популярными в этой стране. Алкоголика-дегенерата, которого в детективном Лондоне давно уж в ломаный грош не ставят, здесь не просто многие идентифицируют — но считают значительной величиной.

На кладбище Шейлок встречает эффектную даму в мехах и брильянтах. Лет, кажется, не более 30, но с этой пластической хирургией нынче кто ж разберет. Ее зовут Марина. Ярко-рыжая, как Буратино. (Или это у них Мальвина рыжая, а не Буратино? У нас вон никто не рыжий, и Буратино вовсе нет, один сплошной Пиноккио.) Она сама попросила Υ. познакомить ее с детективом. Кого-то очень напоминает, из лучших времен. И хотя вроде русская, говорит с трудно уловимым акцентом. Каким?

— Вы будете и на похоронах Президента, господин Холмский? Не думаю, что там интересно. Они решили хоронить его в закрытом гробу.

Почему она вообще про все это дело знает? Они — это кто? Соратники, наследники? Про семью покойного из полковничьих бумаг известно только, что Президент пять лет как разведен. Формально, но да. И не позволяет детям обильно появляться на публике. И зачем в закрытом гробу? Его что, пластический хирург или какой другой врач залечил?

Марина неожиданно предлагает Шейлоку сбежать с похорон М. и поехать с ней пообедать. Любопытство сыщика — сильнее страха. Тем более что его новая знакомая, как выясняется, дама очень упакованная и навороченная: у нее не только бронированный «Майбах^>, в полтора раза больше выделенной Холмскому длинномерной «Ауди», но и целый добавочный джип с автоматчиками.

О как! Кто же она?

За обедом Марина почти подтверждает стартовую догадку Шейлока: ходят слухи, что неизвестные токсины были введены Президенту во время последней (недавней) пластической операции. После чего М. якобы покончил с собой от ужаса. Но если токсины по чьему-то поручению ввоДИЛИ намеренно, то…

Понятно: М. могли убрать как нежелательного свидетеля.

Кстати. Еще года два назад, после очередной хирургии М., у Великого лидера сломались какие-то мышцы и перестали закрываться глаза. Серые глаза, заметим. С тех пор он мог спать только в полной темноте — не прерываемой ни квантом света. Поистине стивенхокинговской тьме.

И еще: три года назад Президента скосил непонятный тяжкий недуг. Он на неделю исчез из публичной жизни. А потом вернулся— и 200 чиновников лишились постов, а 40 офицеров были арестованы. Интересно, правда?

Крабы с черной икрой и мраморные медальоны пролетели незаметно.

— Мне надо торопиться. Меня могут сильно ждать люди в «Ритц-Карлтоне».

— Не беспокойтесь. Я уже позвонила Генералу и взяла всю вину на себя. Они не станут мне возражать.

О, да! Она кем-то приходится одному из вождей этой страны? А может быть, и вовсе… Понятно только одно: акцент. Он, безусловно, не просто английский — а именно что британский. Шейлок готов поклясться собакой Баскервилей, что ошибки здесь быть не может. Легкий, тающий в разговоре, отскакивающий от краев тарелки, но точно британский.

— Но почему все сделал, а бородавку на правом ухе так и не удалил?

— Это не просто нарост, мистер Холмский. Это бородавка судьбы, она же — бородавка святого князя Владимира. Если удалишь ее — быстро потеряешь власть.

— Как забавно все тут у нас. В смысле, у них, давно уж у них. Что лучше потерять — власть или жизнь? Впрочем,

В известных местах и при заданных обстоятельствах — это одно и то же.

Шейлок возвращается в отель. В лобби Генерал и Полковник смотрят ему в хвост ревностно.

— Что, действительно в закрытом гробу?

— Нет, почему же. Просто прощания не будет, чтобы не взрыв и не Ходынка. А гроб открытый. И вообще, мистер Холмский: мы все очень любим Марину Робертовну, но она, с ее обаянием и красноречием, может сильно отвлекать Вас от основного дела. А результат Вашего расследования нужен так быстро, как только возможно. Поторопитесь, плиз. Сконцентрируйтесь, пожалуйста. Не отвлекайтесь, в общем. И, если можно, не покидайте отель пешком и без охраны, как мы и договаривались.

Дальше — уже в гостинице. В архиве своего пенсионного «Делла» сыщик нашел фотографию 1991 года. Да, конечно. Загадочная Мальвина со Старорежимного кладбища похожа на… леди Гизлейн! И она к тому же Робертовна. Дочь Максвелла! Невозможно, но так. Да и по датам практически сходится. Максвелл ведь был евреем, на самом деле и в чертах Робертовны немало еврейского, хоть и сглаженного благородной пластикой.