Черные клинки. Ветер войны - [5]

А весь следующий день берсерки преследовали имперцев. Но схватить удалось лишь половину.

Вот и расплата за беспечность пришла…

Абигор вслепую ткнул мечом поверх щита. Еще и еще. На ноги плеснуло горячим. Похоже, высокий рост противника обернулся против него самого — удалось попасть в незащищенную доспехом часть тела.

Давление центуриона стало слабеть.

— Во имя мести! — заорал Абигор, срывая голос.

Что было сил навалился плечом… Неожиданно щит подался вперед, и Абигор едва не рухнул в образовавшуюся брешь. Кто-то из ангардийских солдат двинул гардой в лицо. На миг перед глазами все поплыло.

Плохо понимая, что творит, Абигор толкнул имперца щитом так сильно, что тот не устоял на ногах. Наступил на него и шагнул вперед — вглубь вражеского строя. Ткнул мечом в одну сторону — кто-то застонал, рубанул в другую — с глухим «чавк!» меч перебил легионеру руку возле локтя. Кисть с предплечьем остались висеть лишь на лоскуте ткани.

Что-то громко стукнуло в щит, и Абигор с удивлением увидел торчащее из дерева острие пилума. Прямо возле собственного кулака.

Проклятье! Чуть-чуть ниже и… Абигор стряхнул бесполезный щит с руки и снова ударил мечом. По крайней мере, теперь ничто не загораживает обзор. Ангардийский солдат отбил один удар. Второй принял на кирасу (вряд ли намеренно). Третий вмял ему шлем в череп. Кровь залила лицо, и легионер упал.

Другие воины клана волков устремились в проделанную во вражеском строю брешь.

Кто-то из своих толкнул Абигора в спину, едва не насадив на оружие очередного противника. В последнее мгновение все же удалось развернуть корпус, и клинок лишь прошелся по прикрытым кольчугой ребрам.

Абигор взревел от боли и злости и ударил в ничем не защищенное лицо легионера свободной рукой.

Это было красивое лицо. Высокий лоб, светлые брови, светло-голубые глаза, прямой нос… Крепкий подбородок с ямочкой посередине. Девки, небось, по этому парню с ума сходили.

До столкновения его лица с кулаком Абигора.

Первый удар свернул юноше его прямой нос набекрень, заставив умыться кровавой юшкой. Второй врезался в рот, выбив передние зубы. Третий попал прямиком в подбородок с ямочкой посередине, и Абигор услышал, как хрустнула сломанная челюсть.

Пережив не один десяток битв, стычек, схваток и драк с ангардийцами, Абигор наверняка понял одно. Если они бегут — то бегут скопом. Все разом. Во всяком случае — те, кто в состоянии передвигать ноги. Среди имперцев нет героев, готовых умирать лишь ради того, чтобы исполнить приказ своего идиота-командира.

Так произошло и в этот раз.

Абигор замешкался, борясь между желанием броситься в погоню за удирающими легионерами — утолить едва проснувшуюся жажду крови — и совершенно разумной мыслью оставить это дело более молодым. Силы уже не те. Тяжело дыша, он ссутулился, опираясь на окровавленный меч.

Пожалуй, хватит с него на сегодня.

Десятки берсерков устремились в погоню, проклиная трусость врагов и выкрикивая хвальбы богам, даровавшим победу. Славная битва. Она воодушевит воинов.

Но Абигор понимал, что обязан сегодняшним успехом лишь глупости и горячности ангардийского командира: тот отправил в бой всего одну центурию. На что он вообще надеялся? У этих воинов даже винтовок не было. Абигор подошел к ближайшему сраженному солдату и носком сапога перевернул тело. Убитый был совсем молод. Поросль на лице походила скорее на пушок, а не настоящую бороду. Окинул взглядом усеянный телами склон холма — похоже, почти все имперцы были новобранцами. Мясо на бойню, не иначе.

Зачем?

Абигор никак не мог понять, что заставило ангардийского командира отправить против испивших кровь берсерков — сосунков, едва научившихся держать строй.

Зачем было посылать всех этих парней на гибель? Не мог же их командир всерьез возомнить, что остановит столь ничтожными силами целый туат. Или он решил, что центурии хватит, чтобы организовать осаду каструма до тех пор, пока не прибудет подкрепление? Тогда решение идти в атаку, а не отсиживаться за частоколом было вдвойне правильным.

Или…

Твою мать!

Из глубины неплотного тумана послышался нарастающий гул. Проступили мутные темные силуэты.

— Всадники! — заорал Абигор. — Воины! Все назад! Назад, во имя богов!

Он быстро схватил с земли ближайший щит — тот был расколот. Кинул. Поднял другой — имперский. Здоровенный и тяжелый.

Дерьмо.

Каким же нужно было быть идиотом…

— Стена щитов!

Слева и справа стукнули обитые металлом кромки. Еще с полдюжины воинов стали в строй.

— Ко мне, воины, — надрывал горло Абигор.

С трудом пробивающееся сквозь мрачные облака солнце выглядело мутным пятном. Вокруг подножия холма клубилась умирающая дымка утреннего тумана. А откуда? разрывая эту неплотную завесу, неслись ангардийские всадники. Около сотни. Не слишком много, но достаточно, чтобы отправить в землю всех глупцов, оказавшихся за стенами каструма.

Все больше и больше воинов, услышав призыв своего вождя, занимали место в строю. Но Абигор понимал — им не выстоять.

Их сметут, как насекомых.

Он повернулся к ближайшему сородичу.

— Возьми с собой еще троих и бегом в каструм. Скажи Ингвару, чтобы вел в бой всех мужчин и женщин, способных держать оружие.