«Черные кабинеты» - [211]

Чрезвычайная Комиссия… имеет честь довести до Вашего сведения, что большинство данных Вами в Комиссию сведений и телеграмм дали самые благоприятные результаты как в смысле раскрытия многих спекулятивных сделок, так и в смысле обнаружения видных контрреволюционеров и шпионов. Чрезвычайная Комиссия, выражая Вам свою глубокую признательность, просит Вас и в дальнейшем с тем же вниманием продолжать Вашу необходимую для успеха революции работу1529.

Особенно важным для перлюстраторов стало правительственное признание. 22 июня 1918 года из Управления делами Совнаркома РСФСР ушла бумага в Управление военного контроля:

Свидетельствуя получение Ваших отношений… имею честь по поручению Председателя Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ульянова просить Вас энергично продолжать Вашу деятельность по содействию в борьбе со спекуляцией, шпионажем и контрреволюцией и доставлять соответствующие сведения секретными пакетами на мое имя, а также широко информировать и завязать сношения с Всероссийской Чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности, помещающейся в Москве на Большой Лубянке, 11. Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов1530.

Данный документ свидетельствует об очевидных вещах: о готовности верховной власти использовать перлюстрацию в политической борьбе и о слабости государственного аппарата, отсутствии координации его структур. В этой ситуации был дан простор самоуправству местных властей. Коллегия Наркомпочтеля 13 сентября того же года предоставила исполкомам губернских советов право «принимать решение о контроле всякого рода корреспонденции, адресованной частным лицам и общественным и частным учреждениям и организациям». В декабре руководство наркомата напоминало своим подчиненным о необходимости исполнять требования ЧК о контроле корреспонденции1531.

Таким образом, после нескольких месяцев ведомственной неразберихи перлюстрация была поставлена на службу новой власти. В октябре того же 1918 года при Полевом штабе Реввоенсовета Республики (РВСР) был создан военно-цензурный отдел, входивший по ноябрь 1919 года в Регистрационное управление (тогдашнее название Разведывательного управления) Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). По приказу РВСР от 27 ноября 1918 года отдел стал самостоятельным при РВСР. Согласно первоначальной инструкции, на «оболочках простых писем и телеграмм» требовалось делать отметку «Просмотрено военным контролем», т. е. это еще не являлось перлюстрацией. Но в марте 1919 года появились подробные инструкции ведения цензуры корреспонденции. Здесь уже подчеркивалось, что «цензура корреспонденции, идущей из Красной Армии и в Красную Армию, производится секретно, вскрывается осторожно, тщательно заклеивается, никаких цензурных штемпелей на ней не ставится и в тексте ничего не вычеркивается». Цензорам особо напоминали, что «военная цензура корреспонденции из Красной Армии есть учреждение совершенно секретное»1532. Это означало, что официальная военная цензура была заменена перлюстрацией.

По мере усиления роли ВЧК в политической жизни страны и передаче ей всех функций тайной полиции встал вопрос об отнесении к ней органов, занимавшихся перлюстрацией. Приказом РВСР от 10 августа 1920 года функции почтово-телеграфного контроля были переданы Особому отделу ВЧК. 9 августа 1921 года, согласно совместному приказу РВСР и ВЧК, Управление военной цензуры Штаба РККА стало подотделом военной цензуры Информационного отдела ВЧК1533.

С преобразованием ВЧК в ГПУ, а затем в ОГПУ работа по перлюстрации ширилась. Теперь ею ведал отдел политического контроля ОГПУ. Вопросы перлюстрации решались при обязательном участии ЦК и ЦКК РКП(б). 9 октября 1922 года комиссия Политбюро ЦК под председательством заместителя заведующего Агитпропом ЦК РКП(б) Я.А. Яковлева с участием зампредседателя ГПУ Г.Г. Ягоды и члена коллегии Наркомата почт и телеграфов А.М. Николаева обсудила вопрос «О военно-политической цензуре». В решении комиссии была отмечена необходимость «повысить качество и тщательность работы», привлекая для этого «старых специалистов». Технологию перлюстрации и пути взаимодействия ОГПУ с Наркомпочтелем определяла комиссия под председательством члена ЦКК Н.П. Крумина в составе замнаркома иностранных дел М.М. Литвинова, наркома почт и телеграфов А.М. Любовича, зампредседателя ОГПУ Г.Г. Ягоды и начальника отдела политконтроля ОГПУ И.З. Сурты. Эта комиссия требовала «принять все меры к особо тщательной заделке дипломатической иностранной корреспонденции, доведя безукоризненность заделки до 100 %», разработать в будущем «технические улучшения для вскрытия писем», при просмотре писем не допускать «резкой разницы дней налагаемого штемпеля», «наметить способы наибольшей изоляции мест Политконтроля внутри почтовых экспедиций» и т. д. 1 ноября 1925 года отделы информации и политконтроля были объединены в Информационный отдел ОГПУ.

В декабре 1924 года И.З. Сурта докладывал Ф.Э. Дзержинскому, что «один сотрудник на телеграфе просматривает в сутки 2500 телеграмм», а «полная обработка писем доведена до 250 штук в день на одного человека». Росли расходы на политконтроль. В 1923/24 финансовом году они составляли 4 % от сметы ОГПУ, в 1924/25‐м – 6,98 %. Особенно значительными были эти расходы в Москве и Ленинграде: в 1923/24 финансовом году – 43,4 %, в 1924/25‐м – 38,6 % всей сметы политконтроля