Черные души праведников - [17]

Из дремы его вырвал деликатный стук в дверь. Матвей отрыл глаза.

Юлиана? Но она не стала бы стучать, у нее есть ключ. Он мельком поглядел в окно – уже почти стемнело. Солнце село, лишь отблески его лучей царапали землю.

Матвей встал, растирая руками лицо, пытаясь взбодриться. Нельзя спать на закате, говорила бабушка, голова будет болеть. Голова не болела, но во всем теле ощущалась ватная слабость.

В дверь снова тихонько стукнули – с бо́льшим нетерпением. Наверное, кто-то из администрации желает засвидетельствовать свое почтение. Эдик, разумеется, предупредил, что здесь будет жить не простой гость, а некто вроде ресторанного критика, которому надлежит всячески угождать.

Матвей повернул ручку, отпирая замок. Он едва успел толкнуть дверь, чтобы впустить своего гостя, как тот потянул ее на себя.

«Какого черта он творит?» – подумал Матвей, увидев, кто это.

На пороге стоял пожилой хромоногий сосед по самолету и автобусу. Как, бишь, его? Кажется, Иван Алексеевич. Или Александрович.

Старик оглянулся – боязливо, втягивая голову в плечи, и протиснулся внутрь. Только оказавшись в доме, захлопнув за собой дверь, он, кажется, немного успокоился.

– Вы не возражаете, – утвердительным тоном произнес сосед, запирая замок. – Хиленько, но лучше так, чем никак.

Матвей отступил от него, скрестив руки на груди, разглядывая посетителя. Старик был одет точно так же, как и в автобусе, будто просидел все это время в своем коттедже, не раздеваясь, не разуваясь. Впрочем, почему «будто»? Похоже, так и было. И даже кожаная дорожная сумка – потертая, но аккуратно залатанная – оставалась при нем.

– Простите, что врываюсь к вам, – повинился Иван Как-его-там-по-отчеству.

– Ничего, ничего, – с легкой иронией отозвался Матвей. – Располагайтесь.

Старик слегка смутился.

– Я понимаю, как выгляжу со стороны. Предполагаю, что вы сейчас думаете, но… – Он пригладил седые волосы.

– Иван… – Матвей слегка замялся.

– Александрович, – подсказал старик.

– Иван Александрович, не нужно решать за меня, – мягко проговорил Матвей. – Поставьте свою сумку и проходите в гостиную. Здесь, кажется, можно заварить кофе. Успокойтесь, расскажите все по порядку.

Загадочный сосед послушно приткнул сумку возле тумбочки, снял пальто и пошел за хозяином. От кофе он решительно отказался, уселся в кресло и снова провел рукой по волосам.

– Боюсь, после того, как я расскажу, вы укрепитесь в своем мнении. Но у меня нет выхода. А потом, скоро вы сами убедитесь, что я не лгу.

– Не лжете? – Матвей был озадачен, но не слишком взволнован. – Насчет чего?

Дождь, кажется, усилился. Капли громко стучали по крыше, и Матвею показалось, что кто-то деловито стучит молотком, забивая гвозди.

Вдруг замигала лампочка. «Второй раз за вечер», – подумал Матвей. Не хватало еще перебоев с электричеством!

Взгляд старика стал затравленным.

– Не волнуйтесь, – поспешил успокоить его Матвей. – Такое сегодня уже было. Наверное, с проводкой нелады. Или еще с чем-то, я не разбираюсь. Сейчас все наладится.

Лампочка и в самом деле уже горела ровно.

– Да, у меня в номере тоже недавно моргало. В горах нередко бывает обрыв проводов. Тем более в такую погоду. Дождь, ветер.

Иван Александрович оглядел комнату, словно не понимая, как он тут очутился.

– Я вас знаю, – сказал он. – Читал ваши статьи, колонку. Очень толково написано.

– Спасибо.

– Поэтому и пришел именно к вам. Повезло, что вы тут оказались. У вас ясный ум и незашоренный взгляд. Вы умеете прямо смотреть на вещи и видеть их в истинном свете. Я подумал, если кто и поверит мне, так это вы.

Старик опять замолчал, покосившись в сторону окна. Похоже, ему представлялось, что снаружи их подстерегает какая-то угроза.

– Все это очень лестно, но я все еще не понимаю…

– Видите ли, я не до конца уверен, что они появятся, – перебил Матвея Иван Александрович. – Но если это случится, то нам предстоит сделать две вещи. Пережить эту ночь и заставить их наконец-то уйти. Уничтожить их нельзя, можно только заставить убраться!

Старик нес совершеннейшую околесицу. Скорее всего, несмотря на интеллигентный профессорский вид и складные речи, в голове у него помутилось. Плохо, что он решил избрать своим наперсником именно Матвея, но тут уж ничего не попишешь. Придется как-то выкручиваться.

Матвей выдал самую обезоруживающую из своих улыбок и проговорил елейным тоном:

– Иван Александрович, дорогой мой, я ценю ваше доверие. Давайте мы поступим вот как. Моя девушка скоро вернется, и мы вместе сходим в ресторан, поужинаем и все обсудим.

Матвей еще по инерции договаривал фразу, но уже понимал: что-то в его словах произвело на собеседника жуткое впечатление. Лицо старика вытянулось, помертвело. Его и прежде нельзя было назвать румяным и цветущим, теперь же с него и вовсе сошли все краски.

– Что такое? – оборвал себя Матвей. – Вам плохо?

– Ее разве нет здесь?

– Кого? – тупо спросил он.

– Вашей девушки? Ее тут нет? Она ушла? Одна? И вы отпустили ее?

Вопросы сыпались один за другим. Старик привстал в кресле, опираясь на подлокотники. Его страх наконец-то передался и Матвею.

– Да откуда же я мог… Нет, в чем дело?! Говорите сейчас же, что происходит! – громко и требовательно спросил он, маскируя испуг досадой.