#черные_дельфины - [24]

Баб-Люся с Гришей приехали минут через пятнадцать после них. Накануне Лиза позвонила им с просьбой помочь перевезти вещи Олега: Союз фотохудожников потребовал освободить помещение.

— Зачем вы собственной персоной-то? — обняв и поцеловав Ингу и Лизу, пробубнила баб-Люся. — Мы бы здесь и вдвоём справились. Грузовую машину же ты заказала, Лизок?

Лиза посмотрела на засохшую лужу на полу.

— Вон там шкаф, — быстро сориентировалась баб-Люся. — Иди, Лизок, одежду собери. Инга, ты технику по коробкам разложи. Я сейчас тут быстренько. Полы-то вымыть надо. У меня всё с собой.

Она сняла пальто, повесила его на вешалку у двери и раскрыла свою необъятную сумку. Надела голубые перчатки из особенной, плотной резины — они были ей почти по локоть.

— Пакет с тряпками куда? — уныло спросил Гриша.

— А вот сюда, сынок, на скамеечку, к рамкам твоим.

— Ма, что делать дальше-то? — Гриша засучил рукава. Двигался он как-то дёргано и неловко. Баб-Люся задумалась.

— Ну, снимай полки на кухне, что ли, — сказала наконец. — Всё, что в ящиках, — посуду там, ножи-вилки в коробку клади. Потом шкаф разберёшь, ещё диван. Бельё постельное снять надо.

— Я сделаю, — отозвалась Лиза.

Инга занялась штативами, блендами, осветительными лампами. Она раскручивала их шарнирные ножки, стараясь ни о чём не думать. Баб-Люся начала с засохшей лужи. Вспенила воду в большом оранжевом ведре и теперь с остервенением тёрла пол. Лиза тихо плакала над каждой футболкой, над каждой парой брюк. Работа у неё шла медленно, и Инга поняла, что, покончив с техникой, начнёт помогать Лизе. Гриша в кухонном углу, наоборот, ссыпал содержимое ящиков в коробки небрежно и быстро, не церемонясь.

Когда вся техника была сложена в коробки, Инга заклеила их прозрачным скотчем. Взяла совок с веником, которые у Штейна стояли под раковиной, — возле помойного ведра (сколько раз она тут подметала разноцветные конфетти, крошки от пиццы и прочий праздничный мусор), и пошла в угол, где стояла аппаратура.

— Не надо, не надо, — всполошилась баб-Люся. — Я там потом тоже с тряпкой пройдусь.

— Да тут прежде, чем мыть, нужно подмести сначала, — объяснила Инга. — Пыль комьями, да и осколки вон.

Она собрала мусор в совок, распрямилась: окна, стены, гулкая пустота.

Ну вот и всё, Олеженька. Где был ты, будут чужие.

Баб-Люся деловито снимала шторы.

— Это ведь тоже его, Олега, шторы-то были? — спрашивала она. — Да, Лизок?

— Да кому они нужны, пусть бы висели, — равнодушно сказала Лиза.

— Ну! Зачем новому жильцу-то отдавать? Пусть сам о своём уюте заботится! Тебе не нужны — я себе возьму.

— Бери, конечно, если хочешь, — согласилась Лиза. — Инга, скотч у тебя?

— На багетах в прихожей.

— Не найду никак.

— Посмотри у входной двери, я, кажется, его на пакет «Пятёры» положила, который с рамками.

— А я их это… выкинул, — смущённо сказал Гриша, — вместе с мусором. Подумал, не нужны уже.

— Ну выкинул и выкинул, ничего страшного, — устало сказала Лиза. — Скотч нашла. За лавку закатился.

* * *

Коробки с архивом, который Штейн завещал Инге, привёз Костик. Заносил в три захода, ворча:

— Ну и накопил Олег барахла. Еле в машину влезло. Только что на голове их не вёз.

Около пятнадцати коробок. Целый коридор.

— Вот в этой, отдельной, всякие железяки лежат, — говорил Костик, ставя последнюю коробку на стул в прихожей — на полу уже не было места. — Звенели, пока нёс, тяжеленные.

Инга вскрыла её канцелярским лезвием.

— Точно. Цифровой архив. — В коробке аккуратными стопочками, в специальных разделителях, были уложены флэшки, фотобанки и круглые серо-чёрные тарелочки с террабайтами информации.

— Слушай, пойду я? — спросил Костик. — Тут заказ рядом с твоим домом, думаю, взять не взять?

— Подожди! — остановила его Инга.

В других коробках, конечно, его фотографии. Документы к выставке. Проекты. Тысячи бракованных снимков. Какие-то старые архивы, взглянуть на которые спокойно я смогу ещё не скоро.

— Весь коридор, не выйти не войти. — Она беспомощно улыбнулась. — Костик, отвези их на дачу, а? Все, кроме этой, на стуле.

— Ты издеваешься, нет? — Костик поднял воротник куртки и глянул на коробки. — Я их полчаса сюда затаскивал, а теперь обратно нести? Раньше нельзя было сказать?

— Знаю, знаю, ну прости, ну давай я чаем тебя угощу, — сказала Инга. — Только не бери заказ. Отвези коробки. Ты тоже хорош — позвонил бы сразу, предупредил, что их так много, я бы, может, быстрее сообразила. Ключи дам.

— Ладно, — сжалился Костик, — наливай свой чай. Что ни сделаешь ради любви.

— Вечной любви, Костик. Вечной. Спасибо тебе. Прости, телефон! Алло?

— Ну что, с тебя пиво! Или что ты там мне обещала? Вечер пятницы и коньячок? — Холодивкер была в хорошем настроении.

— Женя, что? — Инга сразу же разволновалась.

— Достала я тебе результаты вскрытия Штейна.

* * *

Бар был тёмным, полуподвальным — жёлтое, красное и чёрное — Холодивкер такое любила. Музыка гремела слишком громко, мешала разговаривать. Женя улыбалась широко, пожала Инге руку и даже похлопала по спине.

— Пивасик или крепенькое? — спросила.

— А насколько плохи твои новости?

За спиной у Жени под самым потолком висела плазма — мелькали лица, какие-то люди немо орали друг на друга, журналист с микрофоном возбуждённо бегал по студии. Инга невольно переводила взгляд с Жениного лица на телевизор: яркое пятно отвлекало её.