#черные_дельфины - [14]

Возникла неловкая пауза. Инга слышала в трубке низкое протяжное: э-э.

— Я хотела сказать, — наконец произнесла Эмма Эдуардовна, — звонил Илья Петрович, наш нотариус. Оказывается, Олег оставил завещание. Завещание в сорок пять лет, представляешь? — Эмма Эдуардовна снова замолчала. Инга услышала шуршание, неровное дыхание, тихий кашель. — Он планировал это полгода! Как он мог? Что он молчал? Он думал вообще, что будет со мной? Приходил ко мне на спектакли, делал ремонт на даче — а завещание уже лежало у Ильи Петровича!

Она снова заплакала — страшным гулким басом. Инга оцепенела.

— Эмма Эдуардовна, дорогая, это всё ужасно! — Слова вылетали сами собой, Инга даже не успевала подумать. — Ни у кого и в мыслях… Я не понимаю. Не знаю, как я могу поддержать вас! Моя боль не сравнится с вашей, но мне очень тяжело.

Инга услышала, как подбежала Лиза, как она напустилась на мать:

— Ну зачем ты? Тебе надо поспать!

— Там Инга, я хотела насчет завещания, — виновато ответила та.

Лиза выхватила у неё трубку и сказала с решительностью, которая была ей несвойственна:

— Добрый вечер, Инга! Ты в списках наследников. Нотариус назначит встречу, и ты должна будешь там быть, особняк сразу за Басманным судом. Хорошо?

— Я хотела спросить! Дай же мне трубку! — просила Эмма Эдуардовна.

Лиза вздохнула, в трубке что-то зашуршало.

— В списке наследников есть ещё какая-то… — снова заговорила Эмма Эдуардовна, — Постникова Ольга Вячеславовна. Ты не знаешь, кто это? В первый раз слышу это имя.

— Я тоже слышу впервые, — ответила Инга.

Глава 4

Вставать в 6:45 и будить Катю в школу было тяжело. Инга просыпалась только под струёй воды в душе. В ушах стояли обрывки разговоров с Олегом: она старалась дословно вспомнить всё, что Штейн говорил ей про Жербаткина. Тогда, пару недель назад, они тоже сидели у неё на кухне — устраивать мозговой штурм за бокалом вина было их славной традицией. Инга помнила, как Олег наклонился к сумке из-под ноутбука, достал документы:

—  Вот! Акт последней экспертной оценки. «Состояние фундамента ЦГФО неудовлетворительное, цоколей и отмостков, — он сделал ударение на этом слове, — неудовлетворительное, стен — неудовлетворительное. Лепные, скульптурные и прочие декоративные украшения утрачены».

—  Отмостков? Так и написано?

—  Да! Они писать толком не умеют! Что отмостка, что подмостки — им всё равно. А ты говоришь — история!

—  Зато умеют придумывать заумные аббревиатуры.

—  Это не просто аббревиатура, Белова! Это путь к баблу. Их проблема ведь в чём: самая дорогая недвижимость — в центре города. Так называемая золотая миля. Как назло, все исторические памятники — тоже там. Что делать застройщику, чтобы выжать из них деньги? Реставрировать — дорого и долго. Тогда они полезли в закон и вырвали оттуда обтекаемый термин — ценный градоформирующий объект.

—  ЦэГэФэО!..

—  Именно! Относится этот термин — тяжелый, еле выговоришь — исключительно к разделу об исторических поселениях, коими не является ни один из районов Москвы. Но кого это волнует? Вырвали его оттуда, как зуб молочный, и используют для всего, что прилично назвать памятником и на что уже потекла слюна.

—  Подожди, — Инга выставила вперёд ладонь, чтобы прервать его, — то есть получается, что ЦГФО — есть, а порядок действий с ними вне исторических поселений никак в законе не прописан?

—  Ты моя ума палата! — Штейн прищурился. — А коли в законе нет, исходим из практики. А на практике назначают…

—  …реконструкцию, — сказали они хмуро вместе. Олег отпил из бокала:

—  Ну и ты не хуже меня знаешь, что реконструкция — это тебе не реставрация. Реконструкция разрешает «адаптацию здания под современные нужды», что каждый понимает в меру своей испорченности.

—  Вплоть до сохранения одного фасада, — вставила Инга.

—  …и многоуровневых парковок под землёй плюс три-пять этажей сверху, — закончил Штейн. — Теперь по существу: ЦГФО перестраивают как хотят; памятники — ждут аварийного состояния и сносят. Разрешение на снос выдаёт какая-то мутная комиссия, которая не предусмотрена никаким законодательством. Акты о реконструкции подписываются в управлении городского надзора.

—  Вот куда текут денежные реки…

—  Да. Думаю, что начальники этих ведомств — золотые люди. Ходят в золоте, спят на золоте и едят исключительно золото. А клиентов-застройщиков им подгоняют специальные фирмы. Ну, эти, знаешь: «поможем пройти госкомиссию… сбор документов»… всё такое.

—  Подожди. Откуда ты всё это знаешь?

Олег откинулся на спинку стула:

—  Я тут… встречался кое с кем.

—  С Дерзиным? Вспомнила! Он же один из этих «золотых людей»! На последнем банкете «QQ» он дал мне свою новую визитку. Он у нас теперь член совета по развитию градостроения. Я права? С ним?

—  Это не важно, — перебил Олег. — К тому же совет — «консультационный орган». Любят же они прятаться за такими словечками! Его члены ничего не решают, только обсуждают из пустого в порожнее и выдают рекомендации, которые всем до лампочки. Лучше взгляни сюда ещё раз. — Он ткнул в документ, который так и лежал перед ними на столе. — В этом акте всё скучно, кроме подписи.

Олег указал на строку «Начальник управления городского надзора за объектами культурного наследия».