Черняховский - [52]

Напряжение, связанное с долгим ожиданием, дошло до предела. Волнение охватило всех — от солдата до командующего фронтом. Это был тот случай, когда все хотели скорейшего перехода противника в наступление. В противном случае советское командование допускало крупный просчет, предоставляя время немцам организовывать глубоко эшелонированную оборону.

В ночь на 4 июля обстановка резко изменилась, гитлеровцы активизировали свои разведывательные действия перед фронтом обороны 60-й и 65-й армий. Начальник разведки доложил Черняховскому, что на правом крыле, в полосе обороны корпуса генерала Кирюхина обнаружено шестнадцать поисковых групп немцев, охотившихся за «языками», а на левом крыле, в полосе обороны корпуса генерала Лазько, — двенадцать. На стыке этих двух корпусов немецкие саперы разминировали наши минные поля. Явная активизация противника насторожила Черняховского. И он тотчас же доложил по ВЧ Рокоссовскому:

— Противник в ночь на 4 июля провел двадцать восемь разведывательных поисков, до этого количество подобных поисков было в пять, шесть раз меньше. Как дела у Пухова?

— Перед фронтом соединений Пухова противник пока что активности не проявлял.

Рокоссовский задумался. Командующий группы армий «Центр» мог нанести главный удар и в полосе обороны Черняховского и Батова. Такой удар, рассчитанный на расчленение боевых порядков наших войск, с последующим окружением их, тоже таил в себе серьезную опасность. Тем более когда главные силы Центрального и Воронежского фронтов были нацелены против вражеского наступления на горловине Курского выступа.

Наконец Рокоссовский спросил Черняховского:

— К какому выводу вы пришли сами?

— Обеспечить полную готовность к отражению наступления гитлеровцев!

— Несомненно, надо быть готовым, но мне кажется, гитлеровские генералы хитрят. Такое же положение на левом крыле обороны армии Батова!

В ночь на 5 июля на стыке армий Пухова и Романенко наши разведчики обнаружили группу немецких саперов, расчищающих проходы в минных полях. Несколько вражеских саперов было убито, двое бежали, один был взят в плен. Рокоссовскому в два часа ночи стали известны показания пленного: «Наступление назначено на 3 часа 5 июля…» Следовательно, до начала артподготовки, намеченной противником, оставалось всего двадцать минут.

Перед Военным советом Центрального фронта на повестке дня стоял вопрос: верить этим данным или нет? От этого зависело принятие ответственного решения на проведение контрартподготовки, рассчитанной на подавление противника на исходных позициях для наступления. И, конечно, она проводилась с целью дезорганизации планов наступления немецко-фашистского командования. Но могло получиться так. что сведения разведчиков были ошибочны и войска группы армий «Центр» не заняли исходные позиции для наступления. В этом случае половина наших боезапасов, мин и снарядов могла оказаться выпущенной по пустому месту. На раздумье и согласование со Ставкой времени не оставалось. Это был величайший риск, но Рокоссовский приказал в два часа двадцать минут 5 июля открыть огонь!

С упреждением врага всего на десять минут гром эрэсов и пушек разорвал предрассветную тишину. Сто реактивных установок, около тысячи орудий и минометов обрушились на врага, изготовившегося к наступлению. У противника создалось такое впечатление, что советские войска опередили в артподготовке и вот-вот должны сами перейти в наступление. Орловская группировка немецко-фашистских войск в пять часов тридцать минут все же перешла в наступление, нанося главный удар на узком участке фронта. До трехсот бомбардировщиков врага бомбили всю тактическую зону нашей обороны. Ожесточенные бои развернулись в полосе обороны войск генерала Пухова. Противнику удалось в первый день боев вклиниться в нашу оборону до шести-восьми километров. Менее ожесточенные бои велись на Льговском направлении, на участке армии генерала Черняховского.

Тяжелая обстановка создалась на другом участке наступления немецко-фашистских войск, в полосе обороны Воронежского фронта. К утру 7 июля на Обоянско-Курском направлении противник ввел в сражение девять танковых и семь пехотных дивизий.

Обстановка на этом фронте настолько осложнилась, что Верховный Главнокомандующий 27-ю армию, первоначально предусмотренную на усиление Центрального фронта, срочно перенацелил в распоряжение Ватутина.

Рокоссовскому было приказано изыскать силы и средства для организации обороны города Курска.

«Выход был один, — писал впоследствии К.К. Рокоссовский в книге „Солдатский долг“, — стянуть войска на угрожающий участок за счет ослабления армий, находившихся на вершине Курского выступа. Командующему 60-й армией И.Д. Черняховскому приказано дивизию, находившуюся в его армейском резерве, срочно направить в резерв фронта».

Соединения Черняховского, несмотря на то что находились на второстепенных участках обороны и активных действий, по существу, не вели, все же сумели сковать значительные силы врага и этим способствовали провалу операции «Цитадель».

В ходе курского сражения член Военного совета армии генерал-лейтенант А.И. Запорожец был отозван в Москву. Вместо него приступил к исполнению своих обязанностей полковник В.М. Оленин. Его приезд благотворно сказался не только на работе политотдела, но и штаба армии. Василий Максимович Оленин до войны окончил Военно-политическую академию имени В.И. Ленина. Он обладал и большим практическим опытом, работал заместителем командира корпуса по политической части.