Черняховский - [36]

— Товарищ Сталин, враг прорвал оборону на левом крыле силами двух танковых и до пяти пехотных дивизий, их прикрывают с воздуха самолеты 4-го воздушного флота! Прошу отвести войска левого крыла 40-й армии на рубеж Быстрин — Архангельское.

— Мы считаем, что отвод армии будет опасен, так как рубеж этот не подготовлен и отвод превратится в бегство. Хорошо бы, если из района Оскол один танковый корпус, например корпус Мишулина (4-й ТК), направить для удара на Горшечное, а танковый корпус Фекленко (17-й ТК) направить с севера на юг — тоже для удара на Горшечное. Все это против вражеских танков, занявших Быково. Сюда же надо направить корпус Павелкина (16-й ТК), рядом с Фекленко, или иметь его во втором эшелоне. — Немного помолчав, Сталин продолжил: — К тому же 18-й танковый корпус генерала Черняховского в эшелонах, к концу дня второго июля он поступит в ваше распоряжение.

Тяжелая обстановка сложилась и на правом крыле Юго-Западного и на левом крыле Брянского фронтов. Вскоре 6-я армия противника перешла в наступление из района Волчанска, прорвала оборону наших войск и вклинилась на глубину до восьмидесяти километров. Ставка Верховного Главнокомандования, определив направление главного удара противника, стала выдвигать свои резервы в район Воронежа. Эшелоны с соединениями 18-го танкового корпуса спешили на Брянский фронт.

Командование корпусом временно, до прибытия Черняховского, было возложено на полковника Н.Ф. Завалишина.

В ночь со 2 на 3 июля обстановка на Воронежском направлении резко ухудшилась. Все резервы фронта к этому времени были уже втянуты в бой, а противник ввел в сражение отборные танковые и моторизованные дивизии. Вражеские войска вышли к Дону и к подступам Воронежа. Исход сражения зависел от стойкости войск, мужества и умения командования принимать правильные решения и твердо проводить их в жизнь.

Генерал Голиков вводил в сражение соединения 18-го корпуса по частям, по мере подхода железнодорожных эшелонов. 18-я мотострелковая бригада заняла оборону севернее Воронежа; 180-я танковая бригада развернулась на рубеже села Олень Колодезь; 110-я танковая бригада — южнее Воронежа; 181-я танковая бригада должна была уничтожить противника, вклинившегося юго-западнее Воронежа.

К приезду Черняховского бригады корпуса вступили в столкновение с противником. Стрелковые части, в тяжелых боях отстаивавшие правый берег Дона, с надеждой встречали прибывшие танковые соединения.

В те дни в корпус приехал член ЦК Коммунистической партии Е.М. Ярославский. Командование корпуса решило провести митинг делегатов от соединений, на нем выступил товарищ Ярославский.

С волнением слушали воины слова ученика и соратника Ленина. Обращаясь к танкистам, он сказал:

— …Верные сыны Страны Советов! Центральный Комитет Коммунистической партии просит вас удержать Воронеж до подхода резервов… Родина в опасности. Коварный враг бросил на Воронеж свои отборные танковые дивизии. Гитлеровские головорезы должны быть остановлены. Ни шагу назад! История по достоинству оценит ваш ратный подвиг во славу Отечества…

Танкисты, воодушевленные призывом Центрального Комитета партии, дали клятву остановить врага, не допустить его к Воронежу.

4 июля на окраине Воронежа в штабном автобусе над оперативной картой склонились Черняховский и комиссар корпуса полковник С.К. Романов. Оценив обстановку, уточнили направление главного удара противника.

— Командование развернуло наш корпус на слишком широком фронте, — обратился Черняховский к Романову. — Бригады растянуты в ниточку, и радиосредства на таких больших расстояниях вряд ли позволят устойчиво управлять соединениями. Гитлеровцы наращивают удары против 40-й армии клиньями, в острие каждого клина отборные силы, и прежде всего танки. К тому же в воздухе господствует немецкая авиация. Противник уже вбил танковый клин в оборону 40-й армии. Чтобы немецкие танки не раскололи нашу оборону, нужен мощный контрудар. Ведь клин клином вышибают. Давайте предложим командованию свой вариант использования нашего корпуса.

— На мой взгляд, обстановка сейчас не позволяет нам планировать наступательные действия. Надо во что бы то ни стало остановить врага, не допустить его продвижения в глубь страны. То, что корпус растянули на широком фронте, очевидно, неизбежно. Такова обстановка.

— Нет, товарищ полковник, — не согласился Черняховский, — слабой обороной по всему фронту мы только облегчим задачу противнику. Ему не составит большого труда проткнуть нашу оборону бронированным кулаком. Можно растянуть, если это необходимо, стрелковую дивизию. Но зачем же танковый корпус лишать его преимуществ? А преимущества эти, как вам известно, в массированном его использовании.

— Товарищ генерал, я не могу выступать с критикой решения командующего или с новыми предложениями.

— Жаль, что мне приходится принимать командование корпусом в то время, когда его соединения уже пятый час ведут боевые действия. Ломать ранее принятое решение и план боя сейчас, конечно, трудно.

Сражение принимало все более ожесточенный характер. Сотни фашистских стервятников непрерывно бомбили древний Воронеж. Дым пожарищ клубился над городом. Гитлеровцы бешено рвались к Дону. Ценой огромных потерь им удалось выйти в район Воронежа и на подступы к Сталинграду. Здесь в те жаркие дни 1942 года, на рубеже Волги и Дона, решалась судьба нашей Родины.