Черновой вариант - [52]
С.СОЛОВЬЕВ (татаро-монголы Х1Пвека):
Нет ни одного народа в мире, который бы отличался таким послушанием и уважением к начальникам своим, как татары. <...> ...в них непомерная гордость, презрение ко всем другим народам. <...> Татары сколько обходительны друг с другом, столько же раздражительны, гневливы с чужими, лживы, коварны... свирепы: убить человека им ничего не стоит [24, кн. 2, с. 146-147].
С. ШМАГЛЕВСКА (Освенцим):
Эсэсовцы, проводящие селекцию, бывают пьяны, пьяны водкой - и еще больше чем-то иным. Ведь это не обычное дело: встать вот так на возвышении и жестом ладони раздавать смерть - смерть, смерть - жизнь - смерть, смерть - жизнь - идущим непрерывно толпам. Взгляд бегло скользит по проходящим, усталая ладонь автоматически двигается направо, направо, налево, направо, направо, налево, а мозг тем временем развлекается расчетами. Столько золота для партии – это укрепит положение, ...выезд на фронт не грозит. И еще кое-что для себя. Бриллианты, бриллианты! Гарантия спокойной старости и жизни в достатке. Для жены состояние на всю жизнь. И детям - на всю жизнь, на всю жизнь.
<...> Жизнь, жизнь - смерть, смерть, смерть, смерть, жизнь, направо, направо, направо, налево... [60, с. 291].
ГЕСС:
Я не мог позволить себе судить о том, является ли массовое уничтожение евреев необходимостью или нет... <...> “Фюрер приказывает, мы - повинуемся” - этот лозунг не был для нас только фразой, мы понимали его очень глубоко и серьезно.
...при подготовке будущих членов СС обращали большое внимание на факт безграничного посвящения японцев своему государству и цезарю, являвшемуся для них одновременно и богом. <...>
Любой приказ фюрера, а для нас также и рейхсфюрера СС, всегда был правильным и справедливым [49, с. 83-84].
ГИТЛЕР:
Совесть - это еврейская выдумка [50, с. 100].
Ю. ЮЗОВСКИЙ:
Многотысячные гессы... действовали под влиянием сознания, а не одного только приказа, существует более основательный фундамент, подпиравший самый приказ. Какой же это был фундамент? Какая сила приводила в действие автомат? <...> Идея.
...”все позволено” и есть основа фашистской “идеи”.
Идея командовала разумом. Эсэсовец, объясняющий сожжение трехсот девушек “необходимостью”... “не замечал” противоречия потому, что то, что “позволено” сжечь триста девушек, подразумевалось.
<...> Идея формировала свои “кадры”, конструкция характера определялась “идейной” установкой. Установка же была не на сознательность масс, а на их дисциплину. <...> Не дисциплина, опирающаяся на сознание, а сознание, установленное дисциплиной.
<...> Дисциплина обрела свою теорию и практику, свою романтику
и пафос, свой разум и свою совесть. Гесс убивал, подчиняясь велениям этого разума, и испытывал угрызения этой совести, если не убивал.
Читая дневники Гесса... я наткнулся... на его заявление: “Я не испытывал чувства ненависти”...
...то, что гитлеровская машина уничтожения не испытывала в лице Гесса ненависти, ничуть не противоречит разгулу ненависти, которой предавалась кровавая бестия фашизма, когда, так сказать, “выпускались пары”, ведь пары выпускала машина. Человек создает машину, тогда и машина кажется одухотворенной. Но и машина создает человека, и тогда человек оказывается бездушнее машины.
...автомат и бестия, зверь и машина - из этих синтетических материалов изготовлялся тип фашиста вообще. Такова, следовательно, была психология освенцимских палачей.
Какова же была психология жертв?
Ее формировали палачи. Они выбивали из человека человека, чтоб таким образом привести в соответствие с собой... и, следовательно, сводя концы с концами. <...> С того момента, как вас сбрасывали с вагона на освенцимском перроне, и до того, как вы превращались в дым, - весь этот путь сопровождался глумлением, регламентированным и предоставленным фантазии исполнителей.
<...> Шаг за шагом вели людей к запланированной цели - к автомату и бестии. Мужчины, таскавшие трупы, автоматически жевали при этом пищу, женщины, обслуживавшие уборные... ели там суп из горшка... иные, впрочем, ели “с видимым аппетитом”.
<...> На что рассчитывали эсэсовские палачи? “Разве в каждом человеке, - говорится в... книге Голуя [освенцимский узник, автор книги “Конец нашего мира”],.- не живет животное, жаждущее избавиться от человеческого? <...> Достаточно беспрерывного битья, голода, отнятой надежды, достаточно жранья и берлоги, чтоб превратить человека в животное” ...
Наглядным выражением этого превращения были, можно сказать, естественные, как ни страшно это сказать, случаи людоедства. Кто не способен был переступить этот порог, кончал помешательством или самоубийством... [59,1966, № 2, с. 178-183].
ГЕСС:
Польские узники делились на три политические группы, члены которых боролись между собой. Наиболее сильной была национал-шовинистическая группа. <...> Узник, которому удалось занять важную должность, быстро окружал себя узниками своей группы и старался отстранить от власти узников других групп, ...некоторые смертельные случаи... можно отнести на счет этой борьбы за власть. <...> [Трудовой] отдел и лагерная больница играли главную роль в жизни концентрационного лагеря; кто сумел в них устроиться, тот и правил и делал это, мягко говоря, без умеренности. <...>
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
Мужество и трусость, героизм и покорность странным образом переплетаются в характере еврейского народа, и этот мучительный парадокс оборачивается то одной, то другой своей стороной на разных этапах еврейской истории, вплоть до новейшей, с ее миллионами евреев, «шедших на бойню, как бараны», и сотнями тысяч, демонстрировавших безумную храбрость в боях великой войны. Как понять этот парадокс? Какие силы истории формировали его? Как может он влиять на судьбы нового еврейского государства? Обо всем этом размышляет известный историк антисемитизма Аб Мише (Анатолий Кардаш), автор книг «Черновой вариант», «У черного моря» и др., в своей новой работе, написанной в присущей ему взволнованной, узнаваемо-лиричной манере.
Здесь - попытка разглядеть в истории корни ненависти, приведшей человечество к конвейерному убийству определённой его части, которое называют Катастрофой евреев, Холокостом, Шоа, а точнее всего по-гитлеровски: "Окончательным решением еврейского вопроса".Уникальное это явление, отдаляясь во времени, звучит всё глуше в сознании людей и всё выразительнее в кровавых вакханалиях XXI-го века.Глядишь, и по наущению какого-нибудь европейского профессора или полоумного азиатского вождя люди решат, что уничтожения евреев вообще не было, и развернётся новая гульба смерти, неистовей прежних, - решение совсем уж окончательное, не только для евреев, а всеобщее, полное.И показалось автору уместным сделать книжку, вот эту.
Предисловие и послесловие к книге Джека Майера "Храброе сердце Ирены Сендлер" (https://www.eksmo.ru/news/books/1583907/, http://lib.rus.ec/b/470235).
Москва – Кострома – Галич – Чухлома – Ножкино – Солигалич –Вологда – Кириллов – Ферапонтово – Горицы – Белозерск – борт теплохода "Короленко" – Ярославль – Тутаев – Ростов Великий – Борисоглеб – Ростов Великий – Переяславль-Залесский – Загорск – Москва.
АБ МИШЕ (Анатолий Кардаш)Старая-старая песня«Окна» (Израиль), 5 и 12 апреля 2007 г.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.