Черновой вариант - [37]
...евреек привезли в крематорий. Врачам было приказано умертвить их. Врачи отказались. Тогда один шарфюрер... взялся выполнить этот приказ. <...> По указанию врача-эсэсовца он вводил пустым шприцом воздух в сонную артерию, и когда воздух достигал сердца, оно останавливалось. Когда женщин тащили в крематорий, они отчаянно кричали и метались. Персоналу крематория было приказано держать их, пока эсэсовец качал воздух в сонную артерию. Сначала все шло нормально. Одна за другой они умирали... А потом один из трупов, сваленных грудой возле печи, вдруг зашевелился. Женщина села и стала звать свою сестру, которая лежала мертвая возле нее. Ожило еще несколько трупов, девочки кричали “мама”, матери звали своих детей. Эсэсовец со шприцем и эсэсовский врач совершенно растерялись. Они вопили и кричали, а потом схватили железные палки для чистки колосников и, как безумные, начали колотить ими направо и налево. Они ломали черепа мертвым и живым, так что только кости хрустели. Наконец, эсэсовский врач взял себя в руки. Он несколько раз выстрелил в воздух из пистолета и прорычал: “Спокойно, спокойно!”. Потом хладнокровно приказал... бросать трупы в печь. “Да, но они еще не все умерли”, - осмелился возразить [я]. “А тебе какое дело, собака? - взревел эсэсовский врач... - Либо ты их сожжешь, либо я убью тебя!” И я их сжег... Сначала они не лезли в печь. Мне
пришлось немного пошуровать палками... [54, с. 172-173].
С. РАЙЗМАН (концлагерь Треблинка):
В... лазарете были убиты все слабые женщины и маленькие дети, у которых нехватало сил, чтобы... подойти к газовой камере.
<...>
Привели одну пожилую женщину с ее дочерью, которая была в последней стадии беременности. Их привели в лазарет, положили на траву и привели несколько немцев, чтобы они присутствовали при рождении... “Спектакль” продолжался два часа. Когда ребенок родился [эсэсовец] Менц спросил бабушку, т.е. мать той женщины, которая родила, кого она предпочитает, чтобы убили раньше. Она сказала, что просит, чтобы убили ее. Но ясно, что сделали как раз наоборот. Сначала убили только что рожденное дитя, потом мать ребенка, а
потом бабушку [3, т. 1, с. 859].
Конвейер гостеприимства обнаружил свою бесконечность. Гости сладко изнемогли. И сказал, огорчась, тамада: - Кое-кто из уважаемых друзей старается поменьше пить. Понимаю, конечно, есть немножко трудности, не один час сидим, закуска бедная... Что ж, кто не хочет - пусть не пьет, зачем, слушай, себя мучать? Только прошу, дорогие, налейте, пожалста, пусть
рюмки не стоят пустые. На всякий случай... Хочу сказать небольшой тост. Совсем немножко. О матери. Не буду долго говорить, не хочу утомлять дорогих гостей. Не хочу говорить, что сын рождается - матери больно. Не хочу говорить, что ребенок плачет - матери больно. Ребенок разбил колено – у матери болит колено. Ребенок маленький - матери плохо, вырос - ей опять плохо. Женится сын - матери больно, не женится сын - матери тоже больно. Я не хочу об этом говорить, это, слово даю, все знают. Идет сын на войну - матери больно, убьют его или, не дай бог, инвалидом станет - матери больно. Сын напился, пошумел, подрался - матери больно, не гуляет сын, не сидит с друзьями за столом, скучает один – матери больно. Когда матери хорошо?! Но зачем, понимаешь, говорить, что все знают? Я не хочу об этом говорить. Хочу только предложить: пускай каждый из вас возьмет гирю, - нет, не два
пуда, и пуд не надо, - пускай маленькую гирьку, только три килограмма. И пускай привяжет гирю вот сюда, на живот, и ходит так девять месяцев... Поднимем же, дорогие, этот бокал
за наших матерей, а если кто не хочет - пусть не пьет...
БИБЛИЯ, или Книги СВЯЩЕННОГО ПИСАНИЯ (Бытие, 18:1-11; 21:1-2):
И явился ему [Аврааму] Господь у дубравы Мамре, когда он сидел при входе в шатер, во время зноя дневного. Он возвел очи свои, и
взглянул, и вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им... и поклонился до земли. <...> И поспешил Авраам в шатер к Сарре, и сказал: поскорее замеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы. И побежал Авраам к стаду, и взял теленка
нежного и хорошего, и дал отроку, и тот поспешил приготовить его. И взял масла и молока, и теленка приготовленного, и поставил перед ними; а сам стоял подле них под деревом. И они ели... И сказал один их них: ...будет сын у Сарры, жены твоей. А Сарра слушала у входа в
шатер, сзади его: Авраам же и Сарра были стары... и обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось...
<...>
И призрел Господь на Сарру, как сказал; и сделал Господь Сарре, как говорил. Сарра зачала и родила Аврааму сына в старости его... [2, с. 18,21].
ФОБИЯ. Культура
ШТРЕЙХЕР:
Книга истории евреев, которую обычно называют Священным писанием, производит впечатление отвратительного детективного романа... “Священная” книга изобилует убийствами, кровосмешением, обманом, воровством и непристойностями [4, с. 249].
Э. РАССЕЛ:
В июне 1937 года, когда произошел пожар на дирижабле “Гинденбург”, Штрейхер опубликовал фотоснимок горящего корпуса со следующей надписью: “... снимок вполне ясно показывает, что за взрывом нашего дирижабля “Гинденбург” стоит еврей. Природа вполне ясно и верно изобразила этого дьявола в человеческом облике”.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.
Мужество и трусость, героизм и покорность странным образом переплетаются в характере еврейского народа, и этот мучительный парадокс оборачивается то одной, то другой своей стороной на разных этапах еврейской истории, вплоть до новейшей, с ее миллионами евреев, «шедших на бойню, как бараны», и сотнями тысяч, демонстрировавших безумную храбрость в боях великой войны. Как понять этот парадокс? Какие силы истории формировали его? Как может он влиять на судьбы нового еврейского государства? Обо всем этом размышляет известный историк антисемитизма Аб Мише (Анатолий Кардаш), автор книг «Черновой вариант», «У черного моря» и др., в своей новой работе, написанной в присущей ему взволнованной, узнаваемо-лиричной манере.
Здесь - попытка разглядеть в истории корни ненависти, приведшей человечество к конвейерному убийству определённой его части, которое называют Катастрофой евреев, Холокостом, Шоа, а точнее всего по-гитлеровски: "Окончательным решением еврейского вопроса".Уникальное это явление, отдаляясь во времени, звучит всё глуше в сознании людей и всё выразительнее в кровавых вакханалиях XXI-го века.Глядишь, и по наущению какого-нибудь европейского профессора или полоумного азиатского вождя люди решат, что уничтожения евреев вообще не было, и развернётся новая гульба смерти, неистовей прежних, - решение совсем уж окончательное, не только для евреев, а всеобщее, полное.И показалось автору уместным сделать книжку, вот эту.
Предисловие и послесловие к книге Джека Майера "Храброе сердце Ирены Сендлер" (https://www.eksmo.ru/news/books/1583907/, http://lib.rus.ec/b/470235).
Москва – Кострома – Галич – Чухлома – Ножкино – Солигалич –Вологда – Кириллов – Ферапонтово – Горицы – Белозерск – борт теплохода "Короленко" – Ярославль – Тутаев – Ростов Великий – Борисоглеб – Ростов Великий – Переяславль-Залесский – Загорск – Москва.
АБ МИШЕ (Анатолий Кардаш)Старая-старая песня«Окна» (Израиль), 5 и 12 апреля 2007 г.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
Сюжетная линия романа «Гамлет XVIII века» развивается вокруг таинственной смерти князя Радовича. Сын князя Денис, повзрослев, заподозрил, что соучастниками в убийстве отца могли быть мать и ее любовник, Действие развивается во времена правления Павла I, который увидел в молодом князе честную, благородную душу, поддержал его и взял на придворную службу.Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.