Черновик человека - [3]

* * *

Медсестра услышала, как открывается дверь, и, выйдя в коридор, сказала: я уже сделала уколы, собиралась уходить, Валентина Витальевна отдыхает. Она схватила сумку и стала засовывать руки в рукава пальто, но Георгий Иванович остановил ее: подождите, не уходите так быстро. Сколько лет этому Георгию Ивановичу, она не знала, но он все еще был красив, и если бы она любила таких, высоких, седоволосых, в шейных платках, может быть, она задержалась бы, но дома ее ждал брюнет, которому не исполнилось еще тридцати, с цветной татуировкой по всему предплечью. От Георгия Ивановича пахнуло перегаром, и медсестре еще больше захотелось убежать, как убегала из дома девочкой, когда в дверь вваливался пахнущий перегаром отец.

Подождите, Любочка, посидите со мной немножко, расскажите, как Валентина себя чувствует, а то я всегда один, говорил он, увлекая ее с собой на кухню, пододвигая ей нетвердой рукой стул, наливая вино в стакан. Под его взглядом она пригубила: вино было сладкое, теплое и невкусное. Как здесь неприбрано, простите, Любочка, когда Валя себя хорошо чувствовала, она всегда соблюдала совершеннейшую чистоту. Я вносил беспорядок с улицы, а она его тут же уничтожала. Незамедлительно. Пол мыла каждый день. Ковры запрещала класть, говорила, они только пыль собирают.

Что вы, Георгий Иванович, я никакого беспорядка не заметила, какой у вас красивый дом, я всегда восхищаюсь, когда у вас бываю, пробормотала медсестра и смерила взглядом уровень вина в стакане. Ей придется допить эту приторную жидкость до конца, прежде чем он ее отсюда выпустит, иначе будет невежливо, ей не хотелось его сердить, она всегда боялась пьяных, пусть даже таких знаменитых и интеллигентных, как Георгий Иванович. Но от вина потом голова разболится и сон будет хуже, как бы ей от этого стакана избавиться, ну да, может быть, ничего не попишешь, часть служебных обязанностей – распитие спиртных напитков для поддержания духа у родственника больной.

Да, знаете, Любочка, это совершенно удивительный дом, во всем поселке таких больше нет. Видели, какие здесь маленькие оконца у дач? А какие заросли перед окнами? В них темно, как в заднице советской литературы. А у нас везде светло. Попробуйте найти темный уголок – не получится. Это архитектор был такой, Моков Николай, он рано умер, а подавал большие надежды. Очень любил солнце. Видите, какие окна сделал во всю стену? Даже на потолке окна, а потолки скошенные. Он мне сказал: вы, Георгий, пират. Вам нужен не дом, а нос пиратского корабля. Чтоб вы на нем стояли и командовали. И брали мир на абордаж.

Он широко улыбнулся, показал крепкие желтые зубы, махнул рукой. Действительно похож на пирата.

А знаете, почему так мало мебели? Это все Валентина. Ей нравилось, что дом такой светлый. Она говорила: мы перед этим домом в долгу, не надо его захламлять.

Медсестра затаила дыхание и опрокинула в рот содержимое стакана. Георгий Иванович потянулся было подлить еще, но она закрыла стакан ладонью и сказала: нет, большое спасибо, но больше я не могу, мне пора идти.

А может, ночевать останетесь? У нас две лишних комнаты. Это, знаете, что такое было? Это детские. Да, детские, для двух деток, которых у нас так никогда и не было. А хотите, Любочка, мы вас удочерим? Тогда вам все это достанется. Не дача, нет, дача государственная. Но вот, например, картины на стенах. Смотрите, это мне подарил французский художник. А какой – догадайтесь сами. Или испанский маленький натюрморт, смотрите, какие чудовища ползают по песку, а над ними солнце встает, да.

Спасибо, Георгий Иванович, мне, правда, идти надо.

И рояль вам достанется, продолжал он, не слушая ее. Видите, черный в углу стоит? Вы не умеете? Всегда можно научиться. Валечка моя, когда из детского дома вышла – это был дом для детей врагов народа, между прочим, – когда вышла, сразу пошла к подруге матери и говорит: научите меня на фортепьяно играть. Та тут же согласилась, и за бесплатно. У тех, кто выжили, всегда есть чувство вины. Вы не умеете, нет? Я тоже не могу ни петь, ни играть на инструментах.

Георгий Иванович, у вас столько других талантов.

Талантов, да. Я пират с талантами. Награбил себе гениальности от господа бога. Через месяц опять в Америку с выступлениями зовут. Тамошний читатель жаждет слушать мои стихи. Поедемте со мной, а, Любочка?

Я тронута, Георгий Иванович, но уже надо бежать, говорит она и прошмыгивает в коридор. Срывает со створки шкафа оставленное пальто и, набросив его на плечи, открывает дверь со словами: я приду завтра в то же время, спасибо за вино, было очень прият…

Георгий Иванович слышит, как ее сапожки чавкают по грязи до калитки, как скрипит щеколда, он успевает вскрикнуть: что ж, до свидания!

В прихожей мерцает зеркало, Георгий Иванович подходит и смотрится в него, он смотрится в зеркало часами, забывая о том, что свет от лампочки слаб и это полутьма разглаживает морщины, скрадывает возраст. Георгий Иванович молод в зеркале, Георгий Иванович взмахивает рукой и декламирует: я пират, мне пятнадцать, я завоеватель подъездов, конкистадор футбольных полей, капитан хулиганов.