Черногорцы в России - [9]

.

Между тем, после установления отношений с Черногорией и в политике русского двора начался период недостаточно активных отношений без непосредственных политических контактов. Это особенно проявилось в период после смерти Петра Великого (1725 г.), когда, из-за занятости внутренними событиями начала эпохи дворцовых переворотов и борьбы за престол, интерес к судьбе Черногории отсутствовал. Только со стабилизацией положения в государстве и вступлением на престол самой младшей дочери Петра Алексеевича царицы Елизаветы Петровны (1741–1762 гг.) политические отношения между Россией и Черногорией были расширены.

Сложившаяся ситуация повлияла на то, что были оставлены без внимания обязательства, взятые Россией во время визита владыки Данилы в Санкт-Петербург в 1715 г., что привело к невыплате назначенных субсидий, хотя вина здесь лежит не только на российской стороне. По указу Петра I от 1715 г. предписывалось, чтобы из черногорско-приморской митрополии и Цетиньского монастыря Рождества Пресвятой Богородицы впредь приезжали в Москву и «сюда в Петербург ко двору каждый третий год за милостыней, которую предписывалось отправлять в тот монастырь в эти годы по 500 рублей» ⁶⁵. Приезжающие должны были обеспечиваться средствами на проживание, еду и питье, а также на дорожные расходы. Однако из-за большого расстояния между Черногорией и Российской империей и тяжелого, неудобного пути через многие государства не только «за милостивой помощью монастырю», но и «ради одобрения Его Царского Величества из-за претерпленного разорения», вплоть до приезда владыки Саввы в Санкт-Петербург (1741 г.), ни один «курьер» туда не был отправлен. Поскольку, «если бы нам в это обговоренное время курьеров требовалось отправлять, то они за одно путешествие могли в два раза больше потратить, нежели от этой милостыни получить»⁶⁶. По этим причинам «милостивая субсидия» черногорской митрополии в 500 рублей в 1718 г. была получена через Венецию посредством векселя, а в 1727 г. – через архимандрита Леонтия, который приехал туда «по своим потребностям»⁶⁷.

Но это нисколько не значит, что в России были забыты и черногорские заслуги, и причины, по которым было решено предоставить помощь, Не значит это и что принятое ранее царское решение было каким-то образом поставлено под вопрос. То, что указ Петра Великого и в дальнейшем оставался в силе, показал визит владыки Саввы в Петербург в 1741 г. За прошедшие 23 года в адрес митрополии были одобрены выплаты на общую сумму в 5750 рублей. Сумма оказываемой Цетиньскому монастырю помощи была утверждена в соответствии с упоминавшимся ранее царским указом, по которому предоставляемая помощь выплачивалась каждый второй год (прошло 23 года, т. е. 11,5 года х 500 рублей = 5750 рублей), а в каждый третий год, в который разрешался въезд в Россию, производился расчет. Согласно этому раскладу владыке Савве и была выплачена вся остальная сумма по субсидиям, что означает, что причины, по которым в этот промежуток времени выплаты не производились, не имели политической природы.

И этот факт показывает, что твердую основу для черногорско-русских отношений заложили события 1711–1712 гг. Если бы черногорская военная польза была так невелика, как это пытаются представить критики «великих черногорских побед», Россия не имела бы никаких оснований в ходе миссии владыки Данилы в вопросе материальной помощи перейти к той форме взаимоотношений, которая была неприменима ни к какому другому государству на Балканах. Хотя эта помощь с материальной точки зрения была невелика, хотя и предназначалась она Цетиньскому монастырю, она имела большое моральное и политическое значение для Черногории и повлияла на дальнейший ход освободительных и государствообразующих процессов в стране, особенно потому, что ее главной движущей силой была Цетиньская митрополия.

Конечно, принимая решение о выплатах, Россия руководствовалась собственными интересами, и основой для этих интересов могла быть лишь военная сила черногорцев. Тот факт, что они после приезда Милорадовича задержали турецкие, албанские, герцеговинские и боснийские войска, которые из-за этого восстания не могли пойти навстречу другим частям султанской армии в районе Прута и тем самым усложнить положение русских войск, убедительно говорит о том военно-стратегическом значении, которое имела Черногория. Еще одно подтверждение ее военного значения было получено благодаря отпору, который дали черногорцы уже после поражения русских на Пруте, когда в страну двинулись мощные турецкие силы. С этими силами в 1712 г. состоялось решающее сражение при Царевом Лазу, в котором, как известно, турки потерпели поражение.

С другой стороны, оценка значимости военных событий 1712 г. в широком контексте русско-черногорских отношений в начале XVIII в. говорит о том, что они из-за своей важности для русских войск в ходе военных действий против турок в 1710–1711 гг. в дальнейшем действительно стали основой для русской политики по отношению к Черногории в целом.

Перевод с сербскохорватского А. Пивоваренко

ПРИМЕЧАНИЯ

¹Павленко Н. И. Савва Лукич Владиславич-Рагузинский // Сибирские огни. 1978.3.