Черногорцы в России - [141]

Брат Велько МИЧУНОВИЧА – генерал Буле МИЧУНОВИЧ является политическим комиссаром военно-морского флота Югославии. После 1948 года проявил себя как ярый противник резолюции Информбюро коммунистических и рабочих партий по вопросу о положении в КПЮ.

НАЧАЛЬНИК 5 ОТДЕЛА ПЕРВОГО ГЛАВНОГО УПРАВЛЕНИЯ КОМИТЕТА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ ПРИ СОВЕТЕ МИНИСТРОВ СССР

[подпись]⁶⁷ БУДНИК

«[13]⁶⁸» мая 1955 года.

РГАСПИ.Ф. 495.

Документ 3.

Инструкции И. Броз Тито В. Мичуновичу

перед отъездом в Москву в должности посла СФРЮ в СССР

(пока еще в изложении)

Белград, 23 марта 1956 г.

Во время последней встречи с товарищем Тито в его рабочем кабинете (Ужицкая улица, 15) я стремился, чтобы мы утвердили нечто как общее правило, которое могло бы быть действительным для нас всех без различия, в наших делах с русскими и в Москве, и в Белграде, и в дипломатии, и в торговле, и в партии и где бы то ни было. Наш разговор об этом Тито завершил выводом, что следует избегать столкновений и ссор с русскими в той мере насколько это зависит от меня. Им не следует также уступать в вопросах, которые имеют крупное политическое значение. Таким образом, я оказался на месте, где буду способствовать тому, чтобы это правило ввести в жизнь.

Я сказал Тито, что если мы сможем так себя вести, то это будет иметь самое большое значение. Лично я опасаюсь, что русские будут постоянно оказывать давление и требовать от нас уступить. Я не могу ни уступать, ни ссориться, а неуступчивая позиция обычно приводит к ссоре. Тито улыбнулся и сказал, что именно поэтому они и посылают в Москву меня. Я сказал, что если мне все же придется выбирать, то я не уступлю, но может возникнуть ссора, хотя и не потому, что я к этому стремился. Тито повторил, что не следует допустить, чтобы произошло либо одно, либо другое. В завершение мы пришли к выводу: если у нас не будет лучшего выбора, то возможность начать ссору нужно предоставить русским, а мы только не будем допускать уступок.

Я также разговаривал с Тито о его предстоящем через два месяца визите в СССР. Это первый визит Тито в Россию после нашего конфликта восемь лет назад. Все вместе это имеет большое политическое значение, выходящие за рамки наших отношений с русскими. Тито потребовал, несмотря на мои регулярные доклады правительству и ГСИД, оповещать его лично каждый раз, когда я посчитаю это необходимым. Относительно его официального визита в Москву, Тито сказал, что сейчас мы предоставим инициативу русским, а мне будет необходимо приехать в Белград перед визитом для того, чтобы договориться о наших действиях.

Затем я разговаривал с товарищем Тито о том, что история наших экономических отношений с русскими не менее драматична, чем история наших политических отношений. У русских и сегодня, как и в прошлом, торговля – самое прямое средство для политических действий. Мы опасаемся, что так будет и с кредитом для нашего алюминия.

Односторонним отказом от всех торговых договоров и последующей после 1948 г. экономической блокадой Югославии русские нанесли большой материальный ущерб нашей стране. Я напомнил товарищу Тито, что мы разговаривали об этом с делегацией Хрущева в прошлом году и назвали русским некоторые весьма высокие цифры, свидетельствующие о размерах прямого и косвенного ущерба, который они нам нанесли. Хрущев отказался от того, чтобы это было предметом наших переговоров. Он сказал, что не хочет «выплачивать нам репарации», даже когда бы наши цифры были и много меньше, чем они есть на самом деле. На следующий день русские нам представили свои цифры о югославских долгах СССР. Главной ставкой в этом было трофейное вооружение, которое СССР поставлял нашей армии до 1948 г. Русские цифры были даже выше наших. Наше «экономическое досье» на переговорах с Хрущевым было похоже на нормальную документацию в спорах между государствами в таких условиях, в то время как русские свои требования читали с листочка бумаги. Было очевидно, что они подготовили за одну ночь в Белграде после высказывания нами наших требований⁶⁹.

Когда мы сделали вывод, что не получится договориться, мы оставили этот вопрос открытым и перешли к обсуждению других тем. Это оказало определенное давление на русских и увеличивало их опасения, что между нами не будет никакого соглашения. Поэтому они были более сговорчивы в принятии некоторых наших политических позиций. Потом мы приняли советское предложение «подвести черту» под нашими взаимными финансовыми требованиями из прошлого⁷⁰.

О сотрудничестве «по военной линии» мы договорились с Тито, что сейчас этот вопрос не поднимать. Нужно еще время с тем, чтобы посмотреть, какое место мы занимаем в общей политике СССР и в отношении нас самих и в отношении других. Следует подождать и визита Тито в Москву…⁷¹

По пути в Москву, 24 марта 1956 г.

…⁷²Товарищи из нашего посольства напомнили мне, что мы приближаемся к Кремлю, и что тут и ночью есть на что посмотреть. Его башни и стены были хорошо освещены и производили большое впечатление, хотя из автомобиля я смог увидеть лишь одну часть. Но и эта первая встреча с Кремлем не изменила хода нашего разговора, который мы начали в машине сразу после выезда из аэродрома Внуково. Товарищи из посольства продолжили рассказывать мне во всех подробностях о том, как в здании нашего посольства недавно была открыта и уничтожена сеть советских тайных устройств и систем прослушивания. Было обнаружено девятнадцать микрофонов, соединенных проводами. Они были вмонтированы во всех комнатах под паркетом, а кое-где и на потолке под штукатуркой и бетоном. В комнатах попросторнее было обнаружено и по два микрофона, а в комнатах меньшего размера было достаточно и одного. Они рассказывают, что было организовано прослушивание всего посольства, начиная от спальни посла.