Черное воскресенье - [7]

* * *

— Компас, — бормотал он, вышагивая по дому, — компас...

— Омнилуч со Шпицбергена, Майкл, — сказала Далиа. Она знала об этом сне. Ей хотелось, чтобы ему почаще снились киты. Тогда с ним было легче. — Твой завтрак готов.

Лэндеру предстоял тяжелый день, а Далиа не могла сопровождать его. Она распахнула шторы, и комнату залил солнечный свет.

— Жаль, что ты должен ехать.

— И не говори. Но если имеешь пилотское удостоверение, за тобой следят в оба. Не явись я на собеседование, пришлют какого-нибудь чинушу из управления по делам ветеранов с вопросником. У них есть специальная форма. Там пишут, к примеру: «А. Каковы жилищные условия? Б. Производит ли объект впечатление подавленности?» Ну, все такое. И конца этому нет.

— Ты с этим справишься.

— Малейший намек на возможность срыва — и все, сидеть мне тогда на земле. А что будет, если чинуша заглянет в гараж? — Лэндер выпил свой апельсиновый сок. — Кроме того, хочу еще разок посмотреть на их чиновников.

Далиа стояла у окна. Солнце согревало ей щеку и шею.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты хочешь знать, бешеный ли я сегодня? Нет, так уж вышло, что нет.

— Я совсем не об этом.

— Да уж, не об этом! Ладно, я просто зайду в маленький кабинетик с одним из этих типов, он закроет дверь и расскажет мне, что еще правительство собирается для меня сделать.

У Лэндера вдруг запульсировала кровь в висках.

— Ну, ладно. Так ты сегодня бешеный? Ты собираешься все испортить? Ты схватишь сотрудника управления и убьешь его, чтобы все остальные навалились на тебя? Тогда тебя посадят в камеру, и ты будешь заниматься онанизмом и распевать: «Благослови, Господь, Америку и Никсона».

Она ударила дуплетом. Прежде Далиа пробовала спускать эти курки по одному, а теперь решила посмотреть, как они подействуют вместе.

У Лэндера была острая память. Когда он бодрствовал, воспоминания заставляли его болезненно морщиться. Когда спал, они заставляли его вскрикивать.

* * *

Онанизм. Северо-вьетнамский охранник застает его за этим занятием в камере и заставляет дрочить перед строем.

«Благослови, Господь, Америку и Никсона». Написанный от руки плакат, который офицер ВВС поднес к иллюминатору С-141 на военно-воздушной базе Кларк-Филд на Филиппинах, когда пленники возвращались домой. Лэндер, сидевший по другому борту, прочитал плакат задом-наперед. Бумага просвечивала на солнце.

* * *

Он взглянул на Далию глазами-щелочками. Рот его приоткрылся, лицо стало вялым. Наступил опасный момент. Он нудно тянулся секунда за секундой. В солнечных лучах медленно клубилась пыль, она летала вокруг Далии и безобразного короткого дробовика возле кровати.

— Тебе нет нужды убивать их поодиночке, Майкл, — тихо сказала Далиа. — И заниматься тем, другим делом. Я хочу сама делать это для тебя. Я люблю это делать.

Она не врала. Лэндер всегда распознавал ее ложь. Его веки вновь разомкнулись, и мгновение спустя он уже не слышал стука собственного сердца.

* * *

Коридоры без окон. Майкл Лэндер шагает в затхлом воздухе правительственного учреждения. Охранники в синей форме проверяют свертки. У Лэндера свертков нет.

Девушка в приемной читает роман «Сиделка, на которой хочется жениться».

— Меня зовут Майкл Лэндер.

— Вы взяли номерок?

— Нет.

— Возьмите, — велит девушка.

Он взял кружок с цифрами с подноса возле стола.

— Какой у вас номер?

— Тридцать шестой.

— Как вас зовут?

— Майкл Лэндер.

— Инвалидность?

— Нет, я сегодня должен пройти собеседование. — Он протянул ей письмо из управления по делам ветеранов.

— Садитесь, пожалуйста. — Она повернулась к микрофону: — Семнадцатый.

«Семнадцатый» — болезненного вида молодой человек в виниловом пиджаке, пронесся мимо Лэндера и исчез в кабинке позади стола секретаря.

Примерно половина из пятидесяти кресел в приемной была занята. Тут сидели в большинстве своем люди молодые, которые в цивильном платье выглядели так же неряшливо, как прежде в униформе. Перед Лэндером уселся человек с лоснящимся шрамом над виском, который он тщился прикрыть волосами. Каждые две минуты он вытаскивал носовой платок и сморкался. У него было по платку в каждом кармане.

Мужчина сбоку от Лэндера сидел неподвижно, крепко вцепившись пальцами в бедра. Двигались только его глаза, беспрерывно следившие за каждым, кто проходил по комнате. Зачастую мужчине приходилось потрудиться, чтобы скосить глаза, поскольку голова у него не поворачивалась.

В хитросплетении комнатушек за конторкой приемной, в одном из кабинетов, Лэндера ждал Гарольд Пуг. Он был чиновником общей службы двенадцатого разряда и шел в гору. Свое назначение в отдел военнопленных Пуг сравнивал с «пером в шляпе». Получив эту работу, Пуг был вынужден прочитать немало литературы, в том числе и руководство консультанта по психиатрии при начальнике медицинской службы ВВС. В руководстве говорилось: «Человек, подвергавшийся жестоким притеснениям, изоляции и лишениям, неизбежно впадает в депрессию, порожденную жестокостями, обрушивавшимися на него в течение длительного времени. Вопрос лишь в том, когда и как она проявит себя».

Пуг хотел ознакомиться с руководствами, как только выкроит время. Послужной список, лежавший сейчас перед ним, выглядел внушительно. Поджидая Лэндера, Пуг еще раз просмотрел его.