Черное копье - [24]

О шлем хоббита вновь сломалась стрела, и звон в ушах неожиданно прояснил его мысли. Он вдруг прыгнул прямо на цепь двигающихся врагов и громко заверещал, высоко поднимая руку в латной рукавице с окровавленным (он успел зацепить одного из нападавших, рассёк ему предплечье) мечом:

– Остановитесь, безумные! Именем Вождя приказываю! Санделло вам ещё пропишет…

Словно по волшебству, нападавшие остановились. Страшная тишь повисла над местом схватки, и хоббит с трепетом ждал, почти перестав дышать, – подействует или нет?!

– Так они ж наши! – изумлённо прогудел в тишине чей-то гулкий бас. – Что ж вы сразу не сказались? Разрази вас гром, бездельники! – Один из противостоявших им, могучий воин в медвежьей шкуре, повернулся к своим. – Почему сразу не спросили? А вы – почему сразу не сказали?

– Слугам Вождя Эарнила, спешащим со срочным заданием, нет времени объясняться с каждым, кто решит проверить крепость их мечей! – заносчиво крикнул Торин. – Разиня, сейчас порубили бы вас! Нет, Санделло мы непременно всё расскажем!..

При этих словах все без исключения нападавшие, как по команде, повалились на колени, раздался многоголосый гомон, в котором сперва было трудно что-то понять, но потом Фолко уразумел – нападавшие просили прощения; затем их вожак, поднявшись, просил путников не побрезговать их басканской трапезой в знак того, что они не держат обиды на слуг великого Вождя.

– Как бы не было новой ловушки, – пробормотал Малыш.

Однако во временном лагере их опасения рассеялись. Басканы так стремились угодить новоприбывшим, что вожак даже не обиделся на просьбу Торина, чтобы тот отпил первым из поднесённого им большого кубка. В дальнейшем они черпали горячее дурманящее питьё из общего котла, откуда брали и все остальные; да и в здоровенного кабана – одного на всех – тоже трудно было напихать отравы именно для трёх путников.

Фолко, верный своему обычаю побольше узнавать о новых землях и народах, подробно расспрашивал оказавшихся за одним костром с ним недавних врагов.

Участь этого народа оказалась и впрямь жалкой. Всеми забытые, вытесненные в неплодородные лесные земли, басканы только и могли, что вымещать злость на беззащитных и невинных путниках с большой дороги, которая, однако, опустела после набега хазгов год назад. Хоббита поразило, как его собеседники говорили о Вожде:

– Он солнцеликий, при нём я чувствую, что мы ещё поднимемся и отомстим всем этим эльфийским подручным (Фолко вспомнил, что именно так говорил и Герет), мы вышибем их из их домов и сами пойдём на новые западные земли, где хватит места всем, кто будет преданно служить Вождю, да продлятся его дни вечно! Он первым пришёл к нам после стольких лет забвения… Он пришёл, и уважительно говорил с нами, и показал нам свою силу, поражая всех страхом, идущим из глубин его существа. Он приходит, и словно могучая сила подхватывает тебя, и ты чувствуешь, что в тебе хватит силы и злости перегрызть горло десятку врагов, прежде чем погибнешь сам… И ты знаешь, что он наступит, тот великий день, когда мы отвоюем себе новые земли – и те, которые укажет Вождь. Ему ведомы пути и способы!

Ночью друзья спали плохо. Они не сняли доспехов, опасаясь внезапного нападения. Ведь если имя Санделло наводит на них такой ужас, вдруг хозяева сочтут, что надёжнее прикончить опасных бродяг, чем допускать их пред очи горбуна? Однако страхи не оправдались, ночь прошла спокойно.

Наутро они невольно стали свидетелями странного обряда басканов – повернувшись к югу, они некоторое время молча стояли, закрыв лица руками, а потом вожак вдруг заговорил на странном диковинным образом исковерканном всеобщем языке:

– О, пославший огненные стрелы… дай нам силы… пусть те, кто познал силу Чёрной Ямы и Чёрного Замка… – Дальше шло уже нечто совсем неразборчивое.

Провожаемые преувеличенно добрыми напутствиями, друзья покидали басканский лагерь, и хоббит не переставал ломать себе голову над тем, что значит – сила Чёрной Ямы и Чёрного Замка? Ну, Чёрным Замком может, конечно, быть Барад-Дур… а может, и Дол-Гулдур… а что за Чёрная Яма? Может, имеет какое-то касательство к Небесному Огню? Хоббит попытался расспросить об этом провожавших, но все, едва он задавал вопрос, испуганно зажимали себе рты, а вожак, побледнев то ли от страха, то ли от злости, вполголоса сказал, что об этом вслух говорить нельзя.

– У Чёрной Ямы мы брали ненависть… – шёпотом прибавил он и тотчас, будто испугавшись собственной смелости, скрылся за спинами других воинов.

Такими и запомнил Фолко басканов – высыпавшие на дорогу из леса плохо вооружённые, бедно одетые в полувыделанные звериные шкуры люди, потерявшие всё и воспринявшие непонятную чёрную веру, от которой ему становилось не по себе. Но в то же время он понимал, что это весьма важно, – ведь баскан сказал, что Вождь тоже познал силу Чёрной Ямы и Чёрного Замка… Что ж, если Чёрная Яма – это след Небесного Огня, то всё вполне понятно.

Дорогу вновь со всех сторон обступили дремучие леса. С каждым днём они делались всё гуще и гуще, всё больше напоминая хоббиту о Старом лесе. Ельники да сосновые боры, чистые лесные речки с переброшенными через них мостами из толстенных неошкуренных брёвен… И повсюду – следы, следы, следы. Воинство Олмера никуда не сворачивало, да и не могло уже свернуть.