Чёрное и белое - [17]

Чего она, собственно, так боится его? Конечно, она знала раньше совершенно другого человека. Но не мог же он за восемь лет так измениться, чтобы при одном его появлении паниковать? Впрочем, уговаривай себя — не уговаривай, а нервный спазм, сковавший желудок, так и не проходил.

Ее решение взять ситуацию в свои руки, судя по всему, совершенно не совпадало с настроением Филиппа — он вовсе не собирался предоставлять ей такую возможность.

— Очень милая комната, — сказал он, оглядывая уютную, теплую кухню со старомодным дубовым буфетом, большим сосновым столом и удобными стульями. — Я чувствую себя здесь как дома. Может быть, стоит остаться на денек-другой?

— Что?!

— Чему тут удивляться, дорогая Айрис, — не без насмешки произнес он, видя застывшие от ужаса глаза несчастной женщины. — Ты сама говорила, что вы берете постояльцев.

— Да, но…

— И поскольку ты успела сказать, что в данное время у вас никого нет, мне-то, надеюсь, найдется свободная комната?

— Нет, нет, это невозможно, — прерывающимся голосом проговорила она, пытаясь найти подходящий предлог для отказа. — Мужчина… в доме, где только одни женщины. Я думаю, это не очень хорошо. — Ей бы хотелось, чтобы голос ее звучал более убедительно.

Брови Филиппа удивленно поползли вверх.

— Ты хочешь сказать, что у вас не останавливался ни один мужчина?

— Ну… — запнулась она под пристальным, насмешливым взглядом ясных голубых глаз.

— Очень разумно с твоей стороны не пытаться лгать мне. Ты никогда толком не умела этого делать, — усмехнулся он.

Айрис тупо уставилась на нежеланного гостя, а тот тем временем, не торопясь, снимал пальто. У нее началась ужасная головная боль. Сильное нервное напряжение снова сковало все тело. Состояние, в котором она пребывала, никак не способствовало рассудительности. Выхода из создавшейся ситуации она не видела.

Ей показалось, что Фил принял решение заночевать в Холле внезапно, буквально минуту-другую назад. А может быть, просто дразнит ее, намеренно пытаясь сбить с толку, довести до такого состояния, когда она будет неспособна сопротивляться и согласится на что угодно? Лучше выбрать тактику безразличного ожидания. Скажем, спокойно, не торопясь, провести экскурсию по дому, а потом, пряча эмоции и собственный страх, попытаться убедить уехать вовсе или остановиться в гостинице.

— Хорошо, я покажу тебе Холл, — деловито приступила она к исполнению роли равнодушной хозяйки.

Но через минуту он поломал едва намеченный ею сценарий поведения. И она поняла, что вряд ли удастся быстро избавиться от настырного гостя. Едва они приступили к осмотру дома, вдруг он стремительно выскочил на улицу. Вскоре, правда, вернулся, неся взятый из машины небольшой дорожный кейс. И последовал за Айрис, поднимающейся вверх по лестнице.

— Я до сих пор не могу поверить, что ты действительно хочешь остаться здесь на ночь, — беспомощно пожимая плечами, проговорила Айрис, направляясь в комнату для гостей.

— Не можешь? — тихо повторил Филипп.

Он поставил кейс на ближайший стул и насмешливым взглядом осмотрел комнату, в которую его привела Айрис. В ней стояла изящная антикварная мебель. На окнах висели красные бархатные гардины, а на стенах — большие картины в тяжелых золоченых рамах. Все это создавало впечатление одновременно и уюта и роскоши.

— Да, не могу! Так же, как я не в состоянии понять, зачем тебе нужен этот дом, — с вызовом ответила Айрис.

Она слышала, как надтреснуто и тонко прозвучал ее голос. Быстро пройдя мимо Филиппа, молодая женщина приблизилась к большому двустворчатому окну и распахнула его настежь.

— После того как я получил имение по завещанию бабушки, мне пришла в голову мысль: не поселиться ли в Шилдтоне? — медленно выговаривая слова, Фил двинулся по ковру в сторону Айрис. — А поскольку дом в имении сгорел, мне потребуется другой, где я смогу жить. Теперь тебе все ясно?

Объяснение прозвучало довольно убедительно, и все же что-то тут не так. Она почувствовала, что напряжение между ними стало почти физически осязаемым. Казалось, токи взаимного отторжения наэлектризовали атмосферу возле них. Такого не было, когда она ссорилась с ним в машине. Теперь же, находясь в непосредственной близости от высокой, внушительной фигуры, Айрис ощутила крепкое, почти вызывающе сильное мужское тело, от которого шли токи через ткань дорогого костюма. Нет, он изменился. Очень изменился. Это уже не был тот двадцатичетырехлетний парень из их общего прошлого. Этот новый Филипп смотрел на нее сверху вниз, и в блестящих голубых его глазах чудился недобрый отблеск. Айрис видела перед собой зрелого и сильного мужчину. Предчувствие беды, предощущение опасности — вот что рождал весь его облик.

— Если ты действительно хочешь осмотреть дом, то, боюсь, тебе придется немного подождать, пока я не отнесу обед матери, — изменила намеченную, было, тактику Айрис.

— Делай, что считаешь нужным. Ты знаешь, я был удивлен, услышав, что тебе требуется — в наше-то время! — защита… — проговорил Филипп ласковым тоном, в котором нашлось место и для легко угадываемой иронии. — Ну, конечно же, если в доме живут твои мать и дочь, репутация хозяйки должна быть безупречной!