Чернобыльская тетрадь - [27]
В любом случае эти проклятые 0,5 в и были той последней каплей, которая переполнила «чашу терпения» реактора.
Вот тут-то Акимову и Топтунову надо было бы повременить, не нажимать кнопку, тут-то, ой, как пригодилась бы система аварийного охлаждения реактора (САОР), которая была отключена, закрыта на цепь и опломбирована, тут бы надо было им срочно заняться главными циркуляционными насосами, подать во всасывающую линию холодную воду, сбить кавитацию, прекратить запаривание и тем самым подать воду в реактор и уменьшить парообразование, а стало быть, высвобождение избыточной реактивности. Тут бы им обеспечить включение дизель-генераторов и рабочего трансформатора, чтобы подать электропитание на электродвигатели ответственных потребителей, но увы!.. Такая команда перед нажатием кнопки аварийной защиты дана не была.
Была нажата кнопка, и начался разгон реактора на мгновенных нейтронах...
Стержни пошли вниз, однако почти сразу же остановились. Вслед за тем со стороны центрального зала донеслись удары. Леонид Топтунов растерянно переминался на месте. Начальник смены блока Александр Акимов, увидев, что стержни-поглотители прошли всего лишь 2—2,5 метра вместо положенных семи, рванулся к пульту оператора и обесточил муфты сервоприводов, чтобы стержни упали в активную зону под действием собственной тяжести. Но этого не произошло. Видимо, каналы реактора деформировались, и стержни заклинило...
Потом реактор будет разрушен. Значительную часть топлива, реакторного графита и других внутриреакторных конструкций взрывом выбросит наружу. Но на сельсинах-указателях положения стержней-поглотителей блочного щита управления четвертого энергоблока, как на знаменитых часах в Хиросиме, стрелки навечно застынут в промежуточном положении, показывая глубину погружения 2—2,5 метра вместо положенных семи, и в таком положении будут захоронены в укрытие...
Время 1 час 23 минуты 40 секунд...
В момент нажатия кнопки «АЗ-5» (аварийная защита пятого рода) пугающе вспыхнула яркая подсветка шкал сельсинов-указателей. Даже у самых опытных и хладнокровных операторов в такие секунды сжимается сердце. В недрах активной зоны началось уже разрушение реактора, но это еще не взрыв. До времени «икс» оставалось двадцать секунд...
Напомню, что на блочном щите управления 4-м энергоблоком в это время находились: начальник смены блока Александр Акимов, старший инженер управления реактором Леонид Топтунов, заместитель главного инженера по эксплуатации Анатолий Дятлов, старший инженер управления блоком Борис Столярчук, старший инженер управления турбиной Игорь Кершенбаум, заместитель начальника турбинного цеха блока № 4 Разим Давлетбаев, начальник лаборатории Чернобыльского пусконаладочного предприятия Петр Паламарчук, начальник смены блока Юрий Трегуб, сдавший смену Акимову, старший инженер управления турбиной из предыдущей смены Сергей Газин, стажеры СИУРа из других смен Виктор Проскуряков и Александр Кудрявцев, а также представитель «Донтехэнерго» Геннадий Петрович Метленко и два его помощника, находившихся в соседних неоперативных помещениях БЩУ, поблизости.
В задачу Метленко и его группы входило снятие электрических характеристик генератора во время выбега ротора. Сам Метленко, находясь в помещении блочного щита управления, должен был следить за темпом падения оборотов ротора генератора по тахометру. Странная судьба выпала на долю этого человека, фактически оставшегося в тени. Ничего не понимая в атомном реакторе, Метленко стал фактическим руководителем электроэксперимента, приведшего к тяжелейшей ядерной катастрофе. Он даже не знал лично людей, с которыми вышел на работу в ту роковую ночь. Позднее Г. П. Метленко рассказывал:
«Я не знал операторов. Я впервые увидел их, нас свел в ту ночь эксперимент. Я сутки ждал опыта. Он мог быть и в предыдущую смену. Мне надо было снять показания... Во время взрывов ничего не понимал. У операторов запомнилось — недоумение. Почему так произошло?..»
Что испытывали Акимов и Топтунов — операторы атомного технологического процесса — в момент, когда на полпути застряли поглощающие стержни и раздались первые грозные удары со стороны центрального зала? Трудно сказать, потому что оба оператора погибли мучительной смертью от радиации, не оставив на этот счёт никаких свидетельств.
Но представить, что испытывали они, можно. Мне знакомо чувство, переживаемое операторами в первый момент аварии. Неоднократно бывал в подобной ситуации, когда работал на эксплуатации атомных электростанций.
В первый миг: онемение, в груди все обрушивается лавиной, обдает холодной волной невольного страха, прежде всего оттого, что застигнут врасплох и вначале не знаешь, что делать, пока стрелки самописцев и показывающих приборов разбегаются в разные стороны, а твои глаза враздрай вслед за ними, когда неясна еще причина и закономерность аварийного режима, когда одновременно (опять же невольно) думается где-то в глубине, третьим планом, об ответственности и последствиях случившегося. Но уже в следующее мгновение наступает необычайная ясность головы и хладнокровие. Следствие — быстрые и точные действия по локализации аварии...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книгу Григория Медведева составляют повести и рассказы, основанные на реальных событиях. Экстремальность обстановки, в которую попадают герои — действие происходит на атомных электростанциях и судах, — позволит читателю во многом по-новому взглянуть на проблему атомной энергетики.
Новая книга Григория Медведева, автора хорошо известной читателю «Чернобыльской хроники», включает цикл новых рассказов, повесть о трагически завершившемся эксперименте «Горячая камера» и очерк «После Чернобыля». В центре авторского внимания — наш современник, человек, как правило, поставленный в ситуацию экстремальную. Герои Медведева вынуждены делать выбор, который предопределяет самое главное — право на жизнь.
"После Чернобыля нет нужды разъяснять читателям, сколь остра и злободневна сегодня проблема: «Человек и АЭС», «АЭС и окружающая среда». Повесть «Энергоблок» об этом. В центре ее — начальник отдела радиационной безопасности В. И. Палин, всю жизнь отдавший атомной энергетике. Центральное событие повести — пуск атомной станции в тот момент, когда АЭС не готова к пуску; и расплата за торопливость — радиоактивное заражение водоемов, окружающего пространства и помещений самой станции.".
Несдержанный, суровый, а иногда и жестокий, Петр I, тем не менее, знал, что такое любовь к прекрасному полу. Попадая в сети соблазна, он не был способен скрывать свои чувства и становился еще более необузданным. Ему не чужды были муки ревности и раскаяния, зов страсти и тихая печаль. О его бурных и многочисленных связях ходили легенды, однако три женщины сыграли в жизни Петра особую роль. Именно им он клялся в любви, с ними был нежен, с ними же познал счастье и горечь, измену и предательство. Три чувственные истории, связанные одним человеком, великим и будоражащим воображение императором.
В книгу вошли исторические романы Петра Полежаева «Престол и монастырь», «Лопухинское дело» и Евгения Карновича «На высоте и на доле».Романы «Престол и монастырь» и «На высоте и на доле» рассказывают о борьбе за трон царевны Софьи Алексеевны после смерти царя Федора Алексеевича. Показаны стрелецкие бунты, судьбы известных исторических личностей — царевны Софьи Алексеевны, юного Петра и других.Роман «Лопухинское дело» рассказывает об известном историческом факте: заговоре группы придворных во главе с лейб-медиком Лестоком, поддерживаемых французским посланником при дворе императрицы Елизаветы Петровны, против российского вице-канцлера Александра Петровича Бестужева с целью его свержения и изменения направленности российской внешней политики.
Евгений Андреевич, граф Салиас де Турнемир — исторический романист, сын писательницы Евгении Тур, племянник Александра Сухово-Кобылина.Последний литератор, на котором покоилось благословение Герцена и Огарева…Измайлов А. А.
Всеволод Соловьев так и остался в тени своих более знаменитых отца (историка С. М. Соловьева) и младшего брата (философа и поэта Владимира Соловьева). Но скромное место исторического беллетриста в истории русской литературы за ним, безусловно, сохранится.Помимо исторических романов представляют интерес воспоминания.
Сценарий биографического кинофильма о всемирно прославленном датском писателе.
В восьмой том Собрания сочинений Генрика Сенкевича (1846—1916) входит исторический роман «Quo vadis» (1896).