Чернобыль - [56]

Все это вроде было знакомо, и в то же время все - вновь, все необычно, все впервые. За несколько дней, минувших с момента аварии, мы словно бы перешагнули из одной эпохи - доатомной - в эпоху неизведанную, требующую коренной перестройки нашего мышления. Суровой проверке подвергались не только человеческие характеры, но и многие наши представления и методы работы.

Судьба дала нам возможность заглянуть за край ночи, той ночи, которая наступит, если начнут рваться атомные боеголовки. Чернобыльская авария преподнесла человечеству ряд новых, не только научных или технических, но и психологических проблем. Людскому сознанию очень трудно смириться с той абсурдной ситуацией, при которой смертельная опасность не имеет каких-либо внешних признаков, не имеет вкуса, цвета и запаха, а лишь измеряется специальными приборами, которых в дни аварии не оказалось в наличии…

Авария показала, что человеку, если он хочет выжить, придется развивать новое, "приборное" мышление, дополняя органы чувств и уже привычные методы исследований окружающей среды (такие, как микроскопия, химические анализы) счетчиками Гейгера.

Опасность в Чернобыле и вокруг него была разлита в благоуханном воздухе, в белом и розовом цветении яблонь и абрикосовых деревьев, в пыли дорог и улиц, в воде сельских колодцев, в молоке коров и свежей огородной зелени, во всей идиллической весенней природе. Да разве только весенней?

Уже осенью 1986-го, будучи в Полесском районе, разговаривая с жителями сел Вильча и Зелена Поляна, я убедился в том, как непросто новые требования атомной эпохи входят в сознание, в быт людей. Привычный, многовековой уклад крестьянской жизни вступил в противоречие с новыми реалиями мира послечернобыльского: дозиметристы рассказывали, что наиболее трудно, почти невозможно, очистить от радиации соломенные крестьянские стрехи - крыши хат; очень опасно сжигание листьев - и в этом мы убедились сами, поднеся в Вильче дозиметр к костру, разведенному во дворе нерадивыми хозяевами: прибор отреагировал значительным увеличением цифр. Вот вам "и дым отечества нам сладок и приятен"… По той же причине не рекомендовалось употребление дров, ибо, по меткому выражению одного из врачей, каждая печь в Полесском превратилась бы в маленький четвертый реактор. В тексте повести, опубликованной в 1987 г. в журнале "Юность", я неосторожно написал: "По той же причине здесь запрещено употребление дров… Населению завезен уголь". Доверился некоему официальному лицу, сказавшему мне это. И сразу же - и поделом! - поплатился за легковерие.

Из письма А. И. Филимонова, село Вильча: "Даю справку. Все люди как топили дровами, так и топят. Я прошел и поспрашивал соседей. Везде кучи свежих дров, заготовленных на зиму. Углем топят только те, у кого центральное водяное отопление, и еще небольшая часть населения, кто и раньше топил углем. Большинство печей у нас просто не рассчитано на уголь. То, что так безапелляционно написано в статье Юрия Щербака "населению завезен уголь", - просто писательский вымысел. Поэтому я, с одной стороны, требую опровержения, а с другой стороны, если уж Вы невольно подняли эту тему, - помощи и разъяснения по этому вопросу с учетом того, что запрещения топить дровами нет и что в каждом доме у нас обычно две печки, так тут наберется хороший четвертый реактор. У меня трое детей - 9 месяцев, 3 года, 5 лет. Дети есть и у других людей".

Могу только просить прощения у читателей из села Вильча за невольную неправду. К сожалению, не в моих силах заменить дрова на уголь или газ в этом и во многих других селах Украины и Белоруссии, лежащих в зоне радиоактивного следа.

Кто мог до 1986 года знать, что повышенный уровень радиации обнаруживается на грибах, торфяниках, смородине, а в поселках - возле углов домов - там, где с крыш стекает дождевая вода…

Будучи неощутимой, опасность усилила у одних чувство неуверенности и страха, у других, напротив, вызвала эдакое бесшабашное пренебрежение: не один из таких удальцов поплатился здоровьем за свою "смелость", игнорируя простейшие и, надо сказать, довольно эффективные меры защиты.

Только объективное, не искаженное чьей-то "оптимистической" волей, не упрятанное за семь замков секретности знание реальной обстановки, только соблюдение рациональных мер защиты и постоянное контролирование уровней радиации может дать тем, кто находится в угрожаемой зоне, необходимое чувство уверенности.

То, что происходило в районах бедствия, было совершенно новым и необычным, не шло ни в какое сравнение с событиями, имевшими место во время эпидемии прошлого: ни по степени стремительно нараставшей опасности для населения, ни по сложности задач, вставших перед медиками, ни по масштабам передвижения людских контингентов. Колонны эвакуированных буквально "обрушились" на Полесский и Иванковский районы - а с ними и больные, немощные люди: "обычные" больные и уже "новые" - с лучевой болезнью. Был день, когда медикам Полесского района довелось принять более трех тысяч человек - цифра поразительная, если вспомнить и "нормы приема", и очереди в поликлиниках в обычное, "довоенное" время. Каждый обратившийся был выслушан, записан, продозиметрирован счетчиком Гейгера, каждому через час уже был сделан анализ крови, подсчитаны лейкоциты.