Чернобыль - [35]

Сердце как-то нехорошо екнуло. Иду дальше. Смотрю - там милиционер, там милиционер - никогда столько милиции в городе я не видела. Они ничего не делают, но сидят у объектов - почта, Дворец культуры, ГПТУ. Как военное положение. Это сразу резануло. А люди гуляют, везде детки, такая жара стояла. Люди на пляж едут, на дачи, на рыбалку, многие уже на дачах были, сидели на речке, возле пруда-охладителя - это такое искусственное водохранилище возле АЭС… Я не дошла до литобъединения. Яна, дочь моя, в школу ушла. Я вернулась домой и говорю: "Мама, не знаю, что случилось, но ты не выпускай Наташу - племянницу, а Яна придет со школы - посади сразу дома". А форточки не сказала закрыть. Не "дотямила" ("дотямити" по-украински - понять, уразуметь.- Ю. Щ.). Жара такая. Говорю: "И сама не выходи, и девочек не выпускай сегодня". - "Да что случилось?" - говорит. "Ничего не знаю, я так чувствую". Пошла снова туда, на площадь центральную. И с площади хорошо был виден реактор, видно, что горит и что разворочена стена. Пламя было над дыркой. Труба вот эта, что между третьим и четвертым блоками, была раскалена, такое впечатление огненного столба. Пламя так не может стоять - не колыхаясь, а тут огненный столб стоит. Или это пламя из отверстия - не знаю.

Весь день мы ничего не знали, нигде никто ничего не говорил. Ну, пожар. Но про радиацию - что идет излучение радиоактивное - не было сказано.

И Яна пришла из школы и говорит: "Мама, была физзарядка почти целый час на улице". Безумие…"

Анелия Романовна Перковская, секретарь Припятского горкома комсомола:

"Уже с утра в горком приходили ребята и предлагали помощь. Но мы сами не знали, что делать. Информации не было никакой. Поползли слухи…

Потушили пожар. Но что с реактором?

Даже велись споры по поводу того - вскрыт реактор или нет Никто не верил, что реактор вскрыт. Мы разговаривали с ребятами, которые изучали эти реакторы. Ведь реактор сам по себе задуман так хорошо, что даже если бы вы хотели его взорвать, то не смогли бы этого сделать. Поэтому трудно было поверить, что он вскрыт".

Юрий Витальевич Добренко, инструктор Припятского горкома комсомола:

"Рядом со мной, в общежитии завода "Юпитер", жил врач, Валентин Белоконь. Работал на "Скорой помощи", Я с ним ходил на рыбалку, он хороший парень. Когда случилась эта авария, он дежурил, а потом приехал в общежитие, раздетый, в одном белом халате, - приехал часов в шесть утра, перебудил в блоке соседей, раздал йод, таблетки. Говорит: "Примите на всякий случай". И тут приехала за ним "скорая помощь" и его забрали. Меня разбудить не успел. Все это мне утром рассказали.

Весь день у нас в горкоме была какая-то неопределенность. Но после шести вечера мы все снова собрались - появилась конкретная задача…"

А. Перковская:

"Часам к четырем дня в субботу, двадцать шестого апреля, начали съезжаться члены Правительственной комиссии. Возникла идея - грузить песок на вертолеты и засыпать реактор песком. Чья это идея была - не могу сказать. Там шли дебаты очень долго. Нужен свинец - не нужен? Борная кислота нужна - не нужна? Песок нужен - не нужен? Команды очень быстро поступали, отменялись. Понятно, ведь подобной ситуации прежде не было. Надо было искать что-то принципиально новое.

Наконец решили грузить песок. У нас есть кафе "Припять", возле речного вокзала. Там намывали песок для шестого и седьмого микрорайонов. Песок отборный, чистый, без примесей. Грузили песок в мешки. У нас много командированных в городе было. Прибежали ребята из Ивано-Франковска. И говорят: "Нужен агитатор!" Это прямо по-военному прозвучало. "Нужен агитатор, там уже ребята выдыхаются". Ребята там уже долго работали…

Нужны были веревки, чтобы завязывать эти мешки. Они закончились. Я помню - мы взяли красный материал, кумач, который у нас лежал к праздникам, и начали полосовать его…"

Ю. Добренко:

"Так вот, вечером мы все собрались в горкоме, и мне было дано первое задание: в район кафе "Припять" привозили лопаты, надо пойти и получить эти лопаты, порядка ста пятидесяти штук, а другие наши ребята пошли по общежитиям собирать молодежь. Молодежь пришла. Часов в одиннадцать вечера приехала грузовая машина с пустыми мешками, и мы пошли насыпать в мешки песок.

Одним из первых пришел Сережа Уманский, секретарь комсомольской организации Припятского монтажного управления. Он работал без дозиметра, без ничего, ему дали, как сейчас помню, белый костюм, и он ночью работал, потом отпустили его поспать, а утром я его опять увидел в горкоме комсомола: "Что, Сережа?" - "Да, - говорит, - работаю, мешки насыпаем".

Ю. Бадаев:

"Всю смену в ночь на двадцать шестое мы пробыли на станции. Ближе к восьми часам была команда: всем покинуть рабочие места. Мы ушли в помещение гражданской обороны. Затем нас увезли домой.

Я сказал жене, что произошло нечто из рук вон - из нашего окна был виден разрушенный блок. Я говорю: "Детей желательно никуда не пускать. И закрыть окна". Жена, к сожалению, не выполнила моей просьбы - ей стало жалко, что я так натерпелся. Я лег, а она выпустила детей, чтобы не кричали. Дала мне возможность отдохнуть… Лучше бы я не спал… Команды, чтобы детей не выпускать, в субботу не было. В воскресенье поступила. Часов в десять бегала женщина и говорила, что детей не выпускать, не выходить из дома и слушать радио. В два часа началась эвакуация"