Чернобыль. Месть мирного атома - [51]
1947 года по постановлению Совета Министров особо секретным. В связи с этим он получал, последовательно, все новые названия, пока не остановились на использовании имени недалеко расположенного города Арзамаса. Город назвали Арзамас-16.
Одновременно с созданием ядерного научного центра была поставлена задача построить ряд предприятий по обогащению и переработке радиоактивных материалов, производству атомного оружия. Первое из них было построено в 1945-1948 годах в 70 км севернее от Челябинска в районе городов Кыштым и Касли. Выбор диктовался рядом факторов: во-первых, наличием в регионе мощного и квалифицированного кадрового потенциала; во-вторых, достаточной удаленностью от государственных границ (именно вблизи этого предприятия был сбит в
1961 году самолет-шпион с американцем Пауэрсом); в-третьих, относительной близостью предполагаемых мест испытания атомного оружия (Ледовитый океан, Новая Земля, Семипалатинск). Как было сказано выше, первоначально перед предприятием была поставлена задача производства ядерных делящихся материалов. Впоследствии из этого предприятия вырос целый комплекс заводов и научный центр, на базе которых было создано производственное объединение (ПО) "Маяк". В
1948 году здесь был пущен первый промышленный атомный реактор, в
1949 г. - первый в СССР радиохимический завод.
Для загрузки первого промышленного реактора в Челябинске-40 потребовалось уже 150 тонн урана и более тысячи тонн графита с ничтожными примесями "вредных" материалов. Он был запущен в июне
1948 года лично И.В. Курчатовым, взявшим на себя функции главного оператора управления реактором. Вскоре его брат, Борис Васильевич Курчатов выделил 23,5 кг плутония-239 из облученных урановых блоков. Именно здесь были изготовлены первые образцы советского атомного оружия.
Вернемся к летописи Курчатовского института (Головин И.Н., Пономарев-Степной H.H., Соколовский JI.JI. От Лаборатории № 2 АН СССР до РНЦ «Курчатовский институт»):
«И.В. Курчатов с сотрудниками 22 июня 1948 года вывели на проектную мощность 100 МВт промышленный реактор, и вскоре, пройдя через первые неудачи, началось систематическое накопление плутония, превысившее проектную мощность реактора более чем вдвое. И.К. Кикоин, преодолевая большие препятствия, обусловленные агрессивностью шестифтористого урана, в 1949 году начал выдачу килограммов урана, обогащенного до 40% ураном-235. У Л.А. Арцимовича ионный ток с источника превысил 50 мА, И.В. Курчатов поручил ему довести уран до бомбовой кондиции. Около месяца круглосуточной работы на экспериментальной установке в Лаборатории №2 — и полученный с Базы № 5 от И.К. Кикоина 40%-ный уран был дообогащен. Было получено 400 г урана, содержащего от 92 до 98% (в разных порциях) урана-235. А в районе Верхней Туры на Северном Урале был уже построен и заселен поселок для электромагнитного завода. Корпус главного цеха был готов, и шел монтаж пятиэтажного магнита с 20 трехисточниковыми камерами. Строились остальные цеха, отдел «А» в Лаборатории № 2 был наводнен стажерами: будущими операторами, сборщиками ионных источников и приемников пучков, начальниками цехов Электромагнитного завода - Базы № 9.
В то же время A.A. Бочвар с сотрудниками на заводе «В» Базы № 10 ковали полушария первого плутониевого заряда. И.В. Курчатову надо было быть уверенным, что масса полного заряда при сложенных двух полушариях на расчетную малую величину меньше критической. Эту проверку как наиболее надежному и опытному экспериментатору Курчатов поручает Г.Н. Флерову и вместе с Ю.Б. Харитоном назначает ему в помощь Ю.С. Замятнина и Д.П. Ширшова. Эксперимент опасный, и его проводят в отдаленном от всех домике среди леса под охраной одного офицера на Базе № 10. Убедились, что сложенный шар, окруженный тем, что будет в бомбе, безопасен и близок, как надо, к критическому.
Осталась последняя операция: покрыть его защитным слоем никеля, чтобы избавить сборщиков бомбы от токсичности плутония, а металл - от окисления. Эту операцию по рецепту А.И. Шальникова выполняет А.П.
Александров, в то время директор Института физических проблем, приехав сюда же на завод «В» Базы № 10.
Все проверено и перепроверено. И.В. Курчатов с Ю.Б. Харитоном уверены, что все будет действовать как в американской модели бомбы. Предстоял решающий эксперимент - взрыв на полигоне».
Летом 1949 года первая советская атомная бомба была готова к испытаниям. Загодя было принято специальное постановление (21 августа 1947 г.), где говорилось о создании полигона для атомной бомбы. Для испытаний Курчатов выбрал изолированное место в 170 километрах к западу от города Семипалатинска в Казахстане, на равнине в 20 км диаметром, окруженной невысокими горами. В первое время его называли полигоном № 2 или просто "номером два". В конце 1947 г. начали прибывать военные подразделения, чтобы строить сооружения для испытаний. Этот гарнизон получил название "Москва-400" и расположился на берегах Иртыша примерно в 60 километрах к востоку от центра полигона. Было построено много зданий для расселения персонала и размещения всего необходимого научного и технического обслуживания. Военно-инженерными войсками руководил генерал-лейтенант Н.И. Тимофеев - организатор, получивший опыт ещё в царской армии.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.