Чернобыль. Месть мирного атома - [42]
В конце концов, к этим работам стали привлекать талантливых молодых ученых, кощунственно разместив их научную базу в старом духовном центре России - Саровском монастыре, в 375 км от Москвы. Ранее в него тысячами тянулись люди, чтобы поклониться мощам почитаемого святого старца Серафима Саровского, а теперь в монастыре разместили первые лаборатории Ю.Б. Харитона и переведенных к нему из Лаборатории № 2 научных сотрудников: Г.Н. Флерова, В.А. Давиденко, Д.П. Ширшова, В.А. Александровича и других. Здесь, в сверхсекретном КБ-11, сосредоточили все научные и конструкторские задачи по «атомному проекту».
Включение стимулов
Вернемся к работам над бомбой. Со дня встречи Сталина с Курчатовым 25 января 1946 года, до пуска первого опытного уран-графитового реактора оставалось ровно 11 месяцев. До взрыва первой советской атомной бомбы 29 августа 1949 года оставалось еще долгих и трудных 3 года и 7 месяцев.
Для стимулирования работ по созданию атомной бомбы, в полном соответствии с договоренностями Сталина и Курчатова достигнутыми во время их встречи 25.01.46, было издано секретное Постановление Совета Министров СССР (дается в редакции [28. стр. 421-428] от 21 марта
1946 года):
Постановление СМ СССР
«О премиях за научные открытия и технические достижения в области
использования атомной энергии и за работы в области космического излучения, способствующие решению этой проблемы».
Совет Министров установил пять премий для поощрения научных и инженерно-технических работников.
«Первая премия присуждается <...>:
• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения плутония;
• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода выделения урана-235;
• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода получения урана-233;
• за разработку проверенного и принятого к промышленному применению метода использования внутриатомной энергии;
• за разработку проверенного способа защиты от атомных бомб, за важнейшее открытие в области атомного ядра и космического излучения <...>;
• за создание конструкции новой мощной установки для искусственного получения потоков частиц высокой энергии <...>.
Руководитель работы, удостоенный первой премии:
• получает денежную премию в размере одного миллиона рублей;
• представляется Советом Министров Союза ССР к высшей степени отличия в области хозяйственного и культурного строительства - званию Героя Социалистического Труда;
• получает звание "Лауреат Сталинской премии” первой степени;
• получает за счет государства в собственность <...> дом-особняк и дачу с обстановкой, а также легковую машину;
• получает право на заграничные научные командировки за счет государства через каждые три года сроком от 3 до 6 месяцев;
• получает двойной оклад жалованья на все время работы в данной области;
• получает право обучения своих детей в любых учебных заведениях СССР за счет государства;
• получает право (пожизненно для себя, жены и до совершеннолетия, для детей) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом
Нечего и говорить, какое впечатление оно произвело на ученых, частная жизнь большинства из которых была очень плохо устроена. Впрочем, так жили в СССР в то время почти все.
Заслуги разведчиков и агентов
Вопросы о роли шпионажа в создании советской бомбы обсуждаются, на западе и у нас, в течении более чем пятидесяти лет. Обсуждение этой темы началось после того, как в 1946 году были раскрыты первые «советские» шпионы. Эти дискуссии усилились после арестов Клауса Фукса и супругов Розенбергов в 1950 году. В последние годы эти дискуссии стали двусторонними (США и Россия), что позволило начать взаимный процесс пересмотра первоначальных оценок работы разведчиков и агентов в создании советской атомной бомбы. У кого больше заслуг в создании бомбы - у советских ученых или у советских разведчиков? Сколько времени сэкономили советские учёные, следуя по стопам американских коллег?
По вполне очевидным причинам, в период холодной войны позиция советских комментаторов работ по созданию бомбы состояла в том, чтобы свести к минимуму вклад разведки в эту работу. Второй нюанс заключается в том, что размах деятельности советской разведки оказался намного шире, чем считали вначале. Похоже, что в течение предстоящих лет станут известными ещё многие «атомные» шпионы.
Первыми объективными работами по истории создания советского ядерного оружия, с прояснением роли разведки, можно считать книги появившиеся в 1994 году и позднее:
- С. Пестов, «Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней» [20];
- Дэвид Холловэй, «Сталин и бомба» [25];
- Т.Б. Кохрэн, P.C. Норрис, O.A. Бухарин. «Создание русской бомбы. От Сталина до Ельцина» [34];
- И. Кузнецова, «История Советского атомного проекта. Документы, воспоминания, исследования» [31],
- П.А. Судоплатов, «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950 годы» [38] и другие.
После их появления первыми возмутились ученые мужи. Прежде всего, они «насели» на Станислава Пестова, описавшего роль советской разведки в добыче секретов атомной бомбы и представившего в книге результаты своих исследований по вкладу ученых в разработку атомной бомбы. Основными тезисами разгневанных ученых были следующие [20]:
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.