Чернобыль. Месть мирного атома - [182]

По характеру я не мог не сказать об имеющихся нарушениях. Я сразу это доводил до персонала и требовал устранения нарушений. Сказать, что были нарушения технологического режима, которые накапливались и не устранялись - так сказать нельзя. На 3-м и 4-м блоках по вине персонала были A3 - 1, 2, 5. Эти ошибки видны сразу, они, к сожалению, были. Но скрытых, невыясненных нарушений не было. Конечно, по сравнению с 1-й очередью у нас персонал был менее стабильный. До 30% персонала у нас менялось, уходили люди на 3-ю очередь.

Сказано, что я сам нарушал ТБ, технологический регламент, правила и нормы. Поскольку я сам технологических операций не производил, значит, это могло быть только через мои распоряжения. Я подумал об этом,

время было и скажу вам, такого греха за мной нет. Полагаю, что это будет установлено.

На останов блока №4 я утвердил график с включением туда программы «Выбег». Почему я шел на это? Это проектное решение, которое нужно доводить до логического конца. Кроме того, было предписание инспекции, и программа была утверждена ГИСом. Т.е. оснований для не включения программы в графику меня не было.

На всех испытаниях останавливаться, наверное, не стоит. Они прошли успешно. Было два момента - не был готов ТЦ к проведению испытаний по вибрации на ТГ- 8. Кронштейны, на которых устанавливаются датчики, не были приварены к ТГ- 8. Отвечали за это начальник ТЦ Хоронжук и ЗГИС по ремонту Алексеев. Когда же ТГ- 8 был готов к испытаниям, диспетчер запретил нам выполнение программы с переменой нагрузки на ТГ, как это требовалось по программе.

Подготовлены были все люди, задействованные по этой программе, все приборы, вовремя и в срок. Из-за этого никакой задержки не было. Недостаток останова в том, что не было некоторых представителей цехов. Независимо от программы, они должны были быть на останове.

С программой знакомился только тот персонал, который должен был ее выполнять. Это смены Казачкова, Трегуба, Акимова. Трегуб хорошо знал программу. Акимов своевременно ознакомился с программой. Все люди были проинструктированы по этой программе.

Вменяется в вину, что работы проводились в спешке, с совмещением работ и в ночное время. Могу сказать, что никакой спешки не было, также как и совмещений. Есть показания Кабанова (ХТЗ), что они мерили вибрацию в процессе выбега. Но повлиять на реактор эти измерения никоим образом не могли. Выводы по этим измерениям вибрации для центровки и балансировки сделать было, видимо, нельзя. Поэтому, когда Акимов мне доложил об окончании измерения вибрации, я приказал ему готовиться к программе выбега. Тут ко мне подошел ЗН ТЦ Давлетбаев и сказал, что представители ХТЗ просят провести замер вибрации на свободном выбеге. Я ему ответил - «Нет. Мы по программе выбега реактор глушим, но если пара хватит, вы турбину подхватите и меряйте». Так что говорить о спешке, о накладке нету оснований. Что касается ночного времени, то это было решение энергосистемы.

Мне ставят в вину, что я принял в эксплуатацию блок выбега без полномасштабных испытаний. Во первых, уже были проведены испытания на холостом ходу и успешно. После этого ГНС выпустил техрешение о вводе в эксплуатацию блока выбега с последующими окончательными испытаниями.

Следующий момент. Я подписал программу, якобы без глубокого предварительного анализа. Когда ко мне пришел Метленко в 1986 году,

мы с ним детально ее обсудили в электрической части. Потом я ему сказал связаться с ЧПНП, РЦ и ЦТАИ для внесения корректив и подписания. Я с ним обсуждал только электрическую часть, потому что остальное с ним обсуждать было бесполезно. Технологическую часть я обдумывал сам, считая, что знаний у меня достаточно. Последовательность выполнения программы была мною продумана заранее, и никаких вопросов тут быть не может.

По вибрации оборудования. При остановах ГЦП, а я видел сотни остановов, никаких вибраций не было. Есть вибрация 18 герц, что вдвое ниже, чем частота при выбеге (35 герц).

После согласования программы с цехами мы собрались у меня в кабинете и подробно еще раз обсудили ее. Потом Метленко, наверное, отнес ее к Фомину на утверждение, точно не знаю.

Председатель - Фомин, как Вы получили программу?

Фомин - Как обычно, через канцелярию, по почте.

Председатель - Перерыв на пятнадцать минут.

(перерыв с 12:30 до 12:45)

Председатель - Продолжайте, Дятлов, пожалуйста.

Дятлов - Включение четырех ГЦП на сторону не запрещено никакими документами. Более того, оно часто осуществляется, например, при переходе по ГЦП. В ином случае это было бы оговорено какими-нибудь ограничениями. Расход по КМПЦ никаким документом не ограничен, ограничены только расходы через ТК. Сигналов о нарушении уставок СРВ и ПРВ при включении ГЦП не было, значит не было и причин для запрета включения четвертого ГЦП. Когда параллельно работающие насосы питаются от источников с различной частотой, необходимо рассмотреть, не будет ли многократных хлопков обратных клапанов. КМПЦ реагирует только на давление, на напор, который падает у насосов запитанных от выбега. Кроме того, на ГЦП есть АЗ при расходе 5000 м