Чернобыль. Месть мирного атома - [13]
Дэвид Кэссиди напоминает [13], что к моменту начала Второй мировой войны Гейзенберг прожил под властью Третьего Рейха около семи лет: "За эти годы многое произошло, и какие бы то ни было вопросы относительно компромиссов, на которые необходимо пойти, чтобы остаться в Германии, были для него давно разрешены".
Одно из событий, заставивших Гейзенберга пережить серьезный кризис, произошло в июле 1937 года, когда в официальном органе СС газете "Черный корпус" была опубликована статья под заголовком "Белые евреи в науке". Ее автор, нацист Йоханнес Штарк, утверждал, что такие ученые, как Вернер Гейзенберг и Макс Планк - покровители и подпевалы евреев, что немецкая наука не нуждается в их услугах, и что лучше всего было бы поступить с ними как с евреями. В ответ на этот выпад Гейзенберг отправил письмо Гиммлеру, в котором писал: "Если взгляды господина Штарка совпадают с мнением правительства, я, разумеется, буду просить об отставке. Если же, как горячо уверяет меня Министерство образования, это не так, я прошу Вас, как Рейхсфюрера СС, оградить меня от нападок в вашей официальной газете".
Гиммлер отреагировал на письмо Нобелевского лауреата и назначил для выяснения ситуации комиссию из трех офицеров СС, физиков по образованию. Расследование продолжалось около года, в течение которого Гейзенберг был «невыездным». По окончанию проверки комиссия решительно высказалась в пользу Г ейзенберга, но и после этого он должен был отчитываться в гестапо по каждой своей заграничной командировке, а также периодически объясняться и оправдываться на страницах нацистских изданий, которые продолжали его, периодически, «клевать».
В 1938 году, в начале войны, 37-летний Гейзенберг, как резервист был призван в армию и вместе со своей частью ожидал приказа двинуться на фронт. Но в конце сентября его отзывают в Берлин, как физика-атомщика. С этого времени начинается его работа над немецким урановым проектом, который отнюдь не являлся проектом разработки атомной бомбы. Позднее, после войны, он написал о том периоде своей жизни: "Лозунг правительства был: "Мы должны использовать физику в военных целях". Мы переделали его: "Мы должны использовать войну в интересах физики".
В 1939 году военно-техническое управление немецкой армии поручило Гейзенбергу изучить две проблемы - насколько реально создание атомной бомбы, и могут ли противники Германии сделать её при имеющихся на то время технологиях. На изучение вопроса ушло почти два года. В 1941 году Гейзенберг понял, что наука вплотную подошла к рубежу возможности создания атомной бомбы. Но военному командованию Рейха он доложил об этом иначе - создание такого оружия, в принципе, возможно, но это настолько технически трудно и капиталоемко, что займет много лет на отработку новых технологий и потребует привлечения колоссальных материальных и финансовых ресурсов.
После того, как в сентябре 1941 года Гейзенбергу стало совершенно очевидно, что создание «ядерной взрывчатки» всего лишь дело времени, он, должно быть, ужаснулся, представив себе результаты её применения. Прекрасно понимая, что время одиночек в науке прошло, и не сегодня-завтра перспектива практического воплощения научных идей по созданию нового оружия станет достоянием «учсных-ястрсбов». Гейзенберг решился на отчаянный шаг - он предпринял опасную для себя попытку договориться с известными ему физиками работающими рядом с ним, и с теми, кто жил по ту сторону фронта, о моратории на создание атомной бомбы. Его подтолкнуло к этому пришедшее месяцем ранее сообщение, опубликованное в шведской (стокгольмской) газете, об американской программе по созданию атомной бомбы.
Через отца своего друга Карла Вайцзеккера, статс-секретаря Эрнста фон Вайцзеккера, Гейзенберг добивается поездки в Данию в том же сентябре 1941 года. Официальной причиной поездки Гейзенберга и его коллеги Вайцзеккера была попытка уговорить датчан принять участие в совместной немецко-датской конференции астрофизиков. Они планировали провести её в Копенгагене, в Институте теоретической физики, который в научном мире был известен как "институт Бора".
Запланированная Гейзенбергом встреча немецких физиков с коллегами состоялась, и ныне достаточно хорошо известно, о чем Г ейзенберг говорил с датскими физиками - об успехах немецкого оружия в войне с
Россией и о том, как важно, чтобы войну выиграла Германия. Потому что в противном случае ее выиграет Советский Союз, а это Гейзенберг считал бедствием для Европы. Все это говорилось при свидетелях, с учетом «длинных ушей» гестапо. Главной же целью Гейзенберга, ради которой он приехал в Копенгаген, была необходимость провести конфиденциальный разговор с Нильсом Бором.
Почему именно на него рассчитывал Гейзенберг? Потому что они были дружны и доверяли друг другу. Судьба свела их еще в 1925 году, и они долгое время работали вместе. Бор считал Гейзенберга одним из наиболее талантливых своих коллег. Они дружили. Разговаривали между собой по-датски и хорошо понимали друг друга. Оба считались ведущими физиками 20-го века, и это было признано всеми.
Встреча Бора и Гейзенберга проходила в сложных и противоречивых обстоятельствах. Когда Бор, после нескольких официальных встреч в институте, пригласил своего бывшего ученика на домашний обед, жена Бора Маргретт этому решительно воспротивилась и согласилась принять Гейзенберга лишь после того, как муж пообещал не говорить с гостем о политике. Этого обещания Бор не сдержал. После обеда, уединившись с Бором в его кабинете, Г ейзенберг начал разговор, ради которого приехал. Он напрямик спросил Бора: "...Имеют ли физики моральное право работать над проблемами атомной энергии в военное время?» Бор ответил ему вопросом - верит ли Г ейзенберг в возможность военного использования атомной энергии, и тот ответил - да, я об этом знаю. Затем Гейзенберг сформулировал свой вопрос иначе: - "...я еще раз спросил Бора, смогут ли все физики по очевидным моральным соображениям прийти к соглашению о том, что никто даже не приступит к работе над атомной бомбой, которая во всех случаях будет чудовищно дорогостоящей" [8]. И Нильс Бор, к его изумлению, сказал [13], что «военное применение физики в любой стране неизбежно, а потому вполне оправдано».
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.