Чернобыль: История ядерной катастрофы - [32]

.

В зале управления реактором услышали необычайный звук. По словам Разима Давлетбаева, это был «гул очень низкого тона, похожий на стон живого существа». Юрий Трегуб приводит другое сравнение: «Как если бы „Волга“ на полном ходу начала тормозить и юзом бы шла – такой звук: ду-ду-ду-ду». Потом что-то громыхнуло, стены задрожали. «Но не как при землетрясении, – уточняет Трегуб. – Если посчитать до десяти секунд – раздавался рокот, частота колебаний падала, а мощность их росла. Затем прозвучал удар». Таковы были последствия взрыва контура, когда пар разрушил оболочку реактора. Лежавшую на реакторе двухсоттонную плиту («схема Е биологической защиты», она же «Елена») подбросило так, что она пробила крышу энергоблока. Плита, сквозь которую проходила вся инфраструктура ядра реактора, упала обратно, но не закрыла полностью активную зону. Образовалась брешь – началось радиоактивное загрязнение атмосферы. Часы показывали 1 час 23 минуты 44 секунды.

Еще через две секунды прогремел второй взрыв, намного мощнее первого. Давлетбаев вспоминает: «Сильно шатнуло пол и стены, с потолка посыпались пыль и мелкая крошка, потухло освещение, затем раздался глухой удар, сопровождавшийся громоподобными раскатами. Освещение появилось вновь…» Инженеры в зале управления ощутили и услышали взрыв, но не могли понять его причину. Им и в голову прийти не могло, что взорвался сам реактор. Смена шла очень трудно – то и дело раздавались сигналы тревоги, – но такое бывало и раньше. Если где-то произошел взрыв, то либо в контуре, либо в турбине, но не в реакторе. Они были уверены, что реактор с его многочисленными системами защиты был полностью застрахован от такого сценария. Ни в одном учебнике не встречалось и намека на возможность взрыва. Изображая сцену в зале управления, после того как лампы загорелись снова, Трегуб признается: «Все были в шоке. Все с вытянутыми лицами стояли. Я был очень испуган. Полный шок»[113].

Промелькнула мысль о землетрясении. Атомщики не сразу осознали, что виновны в этом землетрясении люди – они сами. Первый взрыв произвел пар. Разрушение тепловыделяющих сборок, попадание диоксида урана в контур и резкое увеличение объема пара привели к тому, что контур этим паром просто разорвало. Пар и сбросил с ядра реактора двухсоттонную плиту («Елену»), что еще больше повредило топливные каналы и разъединило контур. Активную зону вода теперь не охлаждала вообще, и тепловая мощность реактора снова подскочила. Произошел второй взрыв, еще более мощный.

Этим вторым взрывом частично разрушило уже бетонную шахту реактора. Графитовые блоки, из которых было составлено его ядро, подбросило высоко в воздух – а с ними и часть топлива. Эти радиоактивные куски графита упали на крышу третьего энергоблока; их разнесло по всей территории станции. Внутри полуразрушенного реактора графит загорелся, и радиоактивные продукты горения немедленно попали в атмосферу.

Первыми картину катастрофы снаружи увидели рыбаки. Той теплой апрельской ночью у пруда-охладителя Чернобыльской АЭС их собралось немало. Пруд давно уже превратили в садок для разведения рыбы (как мы помним, Фомин в связи с этим похвалялся экологической чистотой на станции). Два рыбака оказались довольно близко от четвертого энергоблока – метрах в двухстах пятидесяти от его турбинного зала. Внезапно в ночной тишине раздался глухой звук взрыва, потом другой. Под ними задрожала земля, языки пламени осветили все вокруг. Но если охрана и заметила рыбаков, никто по их душу не явился. Огонь над зданием энергоблока вздымался все выше, а они все так же сидели с удочками на берегу. Им было невдомек: на землю пала ядерная звезда Полынь, отравляя почву, воду, их улов и самих ловцов. Они смотрели, но ничего не видели. Эти два человека стали первыми в длинном ряду тех, кто оказался ослеплен случившимся: смотрел, но не видел, видел, но не понимал[114].

Глава 6 Пожар

Для бойцов военизированной пожарной части № 2 день 25 апреля ничем не отличался от других – разве что это была пятница. Разговоры вертелись вокруг планов на выходные. Многочисленные уроженцы окрестных городков и сел собирались к родным – помогать сажать картошку. У жителей Чернобыля были свои приусадебные участки. В общем, настроение царило картофельное. Большинство инженеров и техников атомной электростанции переехали в Припять из России или других областей Украины, но среди пожарных, как и строителей, преобладали выходцы из близлежащих районов Полесья, расположенных по обе стороны границы с Белоруссией. Молодые селяне устраивались на работу с такой зарплатой, о какой в колхозе могли только мечтать.

Смена у пожарных длилась сутки, с восьми утра. Еще полчаса уходило на пересменку. Таким образом, сдав часть новому караулу, в полдевятого утра 26 апреля они должны были разойтись по домам на двое суток отдыха. Очередная смена ждала их 28 апреля. Днем они сидели над инструкциями и отрабатывали пожарную тревогу на недостроенном пятом энергоблоке, а вечером могли расслабиться. Кто-то дремал, кто-то смотрел телевизор. В девять вечера показывали программу «Время».