Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики - [2]

Но мы вынуждены устанавливать эти границы. Наркотическая зависимость, террористическая угроза, пандемия[2] – вы даете явлениям имена, а мы очерчивем для них рамки. Мы используем цифры, буквы, цвета, все, что попадется под руку. Потому что проведенная линия – это уже принятое решение.

Черно-белое мышление связано с порядком. Вернее, оно создает его иллюзию. Линии, которые мы рисуем в пустыне неразрывной реальности, испаряются, как и когнитивные миражи, когда мы приближаемся к ним, сосредотачиваясь на их эфемерности. Еще во времена наших доисторических предков, когда человеческий мозг был молод и девственен, эти рамки работали эффективно и идеально подходили для своей цели. Если бы древние люди, наткнувшись на змею под камнем или на тигра в кустах, задумались, опасно это животное или нет, это стоило бы им жизни. Единственное верное решение, которое они должны были принять как можно скорее, – быстро отойти на безопасное расстояние.

Подавляющее большинство решений, которые наши предки принимали в течение жизни, скорее всего, были связаны с противоположностями: либо черное, либо белое; либо то, либо другое. И на то была причина: чаще всего древние люди решали вопросы жизни и смерти. Внезапные наводнения, торнадо, удары молнии, оползни, лавины, падающие деревья – эти вещи возникают из ниоткуда, происходят мгновенно. Любители почесать затылок в процессе самокопания в этом мире надолго не задерживались.

Но сегодня игра изменилась. Шаблоны, которые позволяли нашим предкам выживать, теперь вредят нам. Доказательства можно увидеть повсюду. Просто спросите южноафриканскую спортсменку, легкоатлетку, специализирующуюся на средних дистанциях, Кастер Семеня[3], которую критиковали за естественно поднявшийся уровень тестостерона. Мир стал сложнее: под давлением новых социальных норм и правил мы вынуждены чертить границы аккуратнее и отказываться от рамок прошлого, которые нам больше не подходят.

Наш мозг должен помогать нам выживать. Со временем условия, необходимые для существования, менялись. Возьмем, к примеру, одноклеточную амебу. Ее цель, как и у любого другого живого организма, – выживание и воспроизводство. Для жизни амебе нужны только тепло, пища и свет. Изменения во внешней среде отражаются на поведении этого простейшего одноклеточного: животное начинает двигаться к ближайшим истончикам света или прочь от вредных раздражителей. Если бы мы могли поговорить с одной из амеб, она бы сказала: «Нет нужды в регуляторе интенсивности света в этом пруду, приятель. Романтические вечера при свечах – это не для нас. Если внезапно темнеет, значит, в воздухе происходит что-то странное, и мы прячемся. Нам нравится, когда все просто». Благородная, если не сказать спартанская, философия.

Но простота подходит не всем. Естественный отбор привел к развитию технологических ноу-хау. Появление многоклеточных организмов стало отправной точкой для формирования первых в мире нервных систем в виде примитивных нервных сетей или ганглиев – запутанных скоплений нервных клеток. Их цели и функции были просты, как и у одноклеточных – облегчить обнаружение внешних раздражителей, – но теперь они делали это с помощью более эффективных средств.

Перенесемся в настоящее, где наше кропотливое психофизическое преображение уже завершилось. Мы, люди, теперь оснащены по крайней мере шестью основными органами чувств, но может быть, их у нас еще больше. Пять чувств предназначены для наблюдения за происходящим во внешнем мире: зрение, осязание, обоняние, вкус и слух. А одно чувство – проприорецепция – направлено на осознание положения тела и его частей в пространстве, на поддержание внутреннего баланса среди постоянного потока информации о собственном движении.

Среди этих шести основных чувств зрение занимает доминирующую позицию: на его долю приходится около 70 % всей получаемой сенсорной информации. На то есть причина: понимание размера, цвета, формы и направления движения других живых существ было настолько важным для выживания человека, насколько для амеб – чувствительность к яркости и контрасту. Появление тени на стене пещеры или поверхности водоема заставляли людей задаваться лишь двумя вопросами: «Это то, что я могу съесть на ужин?» или «Это нечто большое и сильное, которое хочет съесть на ужин меня?».

Но с возникновением сознания, появлением языка и культуры человека стало заботить не только выживание. Мы пересобрали наши цели на совершенно ином эволюционном игровом поле. Внезапно яркие контрасты – черное и белое, светлое и темное – перестали кого-либо интересовать. А серый стал цветом, о котором стоит задуматься. Человечество отчаянно нуждалось в «регуляторе оттенков» – важном элементе нейрофизиологического набора, который помогал бы сделать вывод на основе тона, не отталкиваясь от монохромных оппозиций.

Вот только никакого регулятора оттенков не существует. Его появление могло бы стать большим событием, но в корпорации «Естественный отбор» такой инструмент все еще не изобрели.

Мы оказались в затруднительном положении. Мы плывем по серому ручью с простейшими черно-белыми веслами. Группируем, наклеиваем ярлыки, раскладываем информацию по ящикам своим способом, чтобы принять иррациональные и неоптимальные решения, потому что наш мозг очень быстро разросся. Он слишком рано стал слишком умным и слишком быстрым. Мы классифицируем, а не калибруем. Мы разделяем, а не объединяем. И мы преувеличиваем и карикатурно изображаем различия, а не подчеркиваем сходства.