Чернильный орешек - [10]

Но несмотря на это, новый зал был восхитительным. Отполированный пол покрывали циновки, а вдоль внутренней стены шли новые, с искусной резьбой буфеты, у которых сейчас суетились слуги, распаковывая и расставляя фамильное серебро, стеклянную посуду и фарфор. Мэри-Эстер взяла Пса за ошейник, чтобы не дать ему одним взмахом хвоста разнести это богатство на мелкие осколки. Она шла вдоль буфетов, наблюдая за тем, чтобы все было на своих местах. Слуги уже получили подробные указания, да и Лия приглядывала за работой, но Мэри-Эстер любила за всем проследить сама.

Над буфетами еще предстояло повесить картины, а над камином в южном конце зала было оставлено место для нового портрета, задуманного Эдмундом. Это будет групповой портрет он сам, Мэри-Эстер и все их семеро детей. Убранство зала будет изящно и приятно для глаза. Мэри-Эстер перехватила взгляд Лии, и они одобрительно улыбнулись друг другу.

– Неплохое место для танцев, – заметила Мэри-Эстер. – Ты только представь, группа музыкантов вон в том конце, а здесь вот танцуют все самые красивые люди графства, а те, кто постарше, сидят вдоль стены и любуются нашим столовым серебром. Дети, не мешайте слугам, не то разобьете что-нибудь.

Алиса, Анна и Генриетта играли в дальнем конце зала. Алиса учила Анну танцевать, а Генриетта раскачивалась рядом с ними, широко раскинув руки и ноги, чтобы удержать равновесие. Мэри-Эстер добралась до них как раз в тот момент, когда Генриетта в четвертый раз шлепнулась на пол.

– Ну, давай, ягненочек, поднимайся Пора бы тебе уже получше это делать.

Пес потянулся вперед и сунул свой здоровенный нос прямо в лицо девочки, и Генриетта беззаботно оттолкнула его. Она была добродушным ребенком, хотя и редко разговаривала. Маленькая круглая кружевная шапочка и пышные юбки делали ее похожей на большой разноцветный шар, из которого как бы невпопад торчали короткие ручки и ножки. Генриетта посмотрела снизу вверх на свою мать, засмеялась и захлопала в ладоши, а потом, когда в ее поле зрения попал хвост Пса, крепко вцепилась в него. Пес остановился и посмотрел на нее через свое огромное плечо, а Генриетта с помощью его хвоста решительно принялась подтягиваться вверх.

– Мамочка, ты посмотри, что делает Генриетта! – с тревогой воскликнула Алиса.

Но Пес только довольно скалился, терпеливо служа опорой девочке.

– Все в порядке, Алиса, Пес не причинит ей вреда. Ты разве не помнишь, как Анна раньше каталась верхом на его спине, когда была маленькой?

– Так она до сих пор маленькая, – сказала Алиса.

Анна раскраснелась и тяжело дышала от напряжения.

– Никакая я не маленькая Мне уже почти пять часов.

Алиса так и зашлась от хохота.

– Пять часов! Она, видите ли, не понимает разницы между своим возрастом и временем пять часов! Анна, ты – маленькая!

– Не дразнись, Алиса, – прикрикнула Лия, – не го я найду тебе какое-нибудь занятие.

– Я не маленькая! – упрямо повторяла Анна – Вот Гетта – маленькая. Гетта глупая, она даже ходить не может.

– Не Гетта, а Генриетта, – машинально поправила ее Мэри-Эстер. Было несколько слов, которые никак не давались Анне, хотя ее мать и догадывалась, что в случае со своей маленькой сестренкой Анна поступила так нарочно. – И она вовсе не глупая. Просто она еще маленькая. Наша маленькая любимая крошка.

– Нет, она глупая, – упорствовала Анна, и Мэри-Эстер увидела, что девочка вот-вот расплачется. Ее старшая дочка была на удивление буйным и странным ребенком, и Мэри-Эстер заранее предвидела все трудности с ней, пока ее не удастся благополучно выдать замуж. – Она не может ходить, не может говорить, от нее вообще никакого проку нет Глупая Гетта, никакого от нее проку!

Это напоминало песенку, и при звуке ее Генриетта приподняла головку и снова издала журчащий смешок. Но почему-то веселье сестрички раздразнило Анну еще больше, раздразнило настолько, что она стрелой метнулась вперед и с размаху ударила малышку по лицу. Генриетта была настолько поражена, что выпустила хвост Пса, какое-то мгновение покачалась на своих неуверенных ножках, а потом снова тяжело шлепнулась на пол, растопырив руки и разинув рот в этаком завывающем «О».

– Ах ты, скверная девчонка! – закричала Лия, устремляясь на выручку Генриетте.

Прежде чем подхватить малютку, она от души шлепнула Анну, так что спустя минуту уже два сольных завывания состязались друг с другом. А Алиса, подбоченясь, с отвращением взирала на все это.

– Ох, дети, дети! – возмущенно воскликнула она. – Хоть бы этот дождь скорее прекратился, чтобы я смогла уйти отсюда. Мне так опостылело ничего не делать, а только возиться с детьми.

Мэри-Эстер, утешавшая Анну, слезы которой уже пропитали ее юбку в том месте, куда уткнулась лицом девочка, сочувственно улыбнулась Алисе.

– Может быть, попозже днем прояснится, и тогда ты сможешь по моему поручению отправиться верхом в Шоуз.

Алису, похоже, такая перспектива не обрадовала.

– Не думаю, что этот дождь вообще когда-нибудь прекратится. Вот Гамилю с Хиро хорошо: поедут в Уотермилл, стоит только дождю остановиться хоть на полчасика. И мне бы тоже хотелось съездить с ними.

Мэри-Эстер улыбнулась, вспомнив, как презрительно отнеслась Алиса к тому, что в посещении Уотермилла может быть что-либо привлекательное. И как раз в этот момент в зал вошел слуга и шепотом что-то доложил Мэри-Эстер.