Чернильная смерть - [165]
Сажерук тихонько подул в темноту, и на месте клетки огонь нарисовал знак, которым Мо помечал свои переплеты: голову единорога.
— Что ж, так и сделаем, — сказал он. — Но если ты снова станешь переплетчиком, какова же моя роль?
— Ты спасешь свою дочь, — ответил Мо, — и не дашь в обиду мою жену. Реза улетела на поиски Пустой Книги. Помоги ей и доставь книгу мне.
«Чтобы я мог дописать конец, — думал он. — Всего три слова». И вдруг Мо пришла в голову мысль, от которой он невольно улыбнулся в темноте. О Резе Орфей не написал ни единого слова. Кого еще он забыл?
Назад
Кто бы ты ни был, как бы ты ни был одинок.
Мир раскрывается твоей фантазии
И зовет тебя криком дикого гуся — Тревожным, пронзительным.
Снова и снова заявляющим о твоем месте
В семье сущего.
Мэри Оливер. Дикие гуси
Роксана снова пела. Для детей, которые не могли заснуть от страха перед Зябликом. Все, что Мегги прежде слышала о пении Роксаны, оказалось чистой правдой. Ее заслушивались даже деревья, птицы на самых дальних ветвях, звери, жившие среди корней, и звезды на темном небе. Голос Роксаны нес утешение, хотя песни ее часто бывали печальны и Мегги слышала в каждом слове тоску по Сажеруку.
Утешительно слушать о тоске, когда сердце полно ею до краев. Тоска по сну без страха, по дням без забот, по твердой земле под ногами, по сытому желудку, улицам Омбры, матерям… и отцам.
Мегги посмотрела на верхнее гнездо, где раньше работал Фенолио. Не знаешь, о ком и тревожиться в первую очередь: о Фенолио, Черном Принце, Фариде, отправившемся вместе с Баптистой по следам великана, или о Дориа, который ушел разведать, не возвращается ли Зяблик. О родителях Мегги старалась даже не думать, но тут Роксана запела песню, которую Мегги любила больше всех: там рассказывалось, как Перепел вместе с дочерью побывал в плену во Дворце Ночи.
О Перепеле ходили и более героические легенды, но только в этой говорилось об ее отце, а Мегги тосковала именно по отцу. Ей хотелось положить голову ему на плечо и спросить: «Как ты думаешь, великан отнесет Фенолио своим детям? Как ты думаешь, растопчет он Фарида и Баптисту, если они попытаются освободить Черного Принца? Как ты думаешь, может одно сердце любить двоих? Встретился ты с Резой? Как ты, Мо? Где ты сейчас?»
— А Перепел уже убил Змееглава? — спросил вчера у Элинор кто-то из детей. — Скоро он придет спасти нас от Зяблика?
— Конечно! — ответила Элинор, бросив быстрый взгляд на Мегги.
Конечно…
— Мальчишка до сих пор не вернулся, — донесся до Мегги голос Эльфогона. — Пойти, что ли, посмотреть, куда он запропастился?
— Зачем? — тихо ответил Деревяга. — Он вернется, если сможет. А если нет, значит, его поймали. Я уверен, они прячутся где-то внизу. Лишь бы Баптиста от них поберегся, когда пойдет обратно.
— А как он побережется? — возразил Эльфогон с мрачной улыбкой. — Позади — великан, впереди — Зяблик, а Принц, скорее всего, погиб. Наша последняя песенка скоро будет спета и прозвучит не так красиво, как колыбельные Роксаны.
Мегги закрыла лицо руками. Только не думать. Просто ни о чем не думай, Мегги! Слушай, как поет Роксана. Мечтай о том, как все уладится. Как все вернутся живыми: Мо, Реза, Фенолио, Черный Принц, Фарид… и Дориа. Как поступает Зяблик с пленными? Не думай, Мегги, не спрашивай.
Снизу послышались голоса. Она наклонилась, всматриваясь в темноту. Баптиста? Огонь, небольшой, но яркий, рассеял мрак. Фенолио! А рядом с ним — черный Принц на носилках.
— Фарид! — крикнула она.
— Тихо! — шикнул на нее Эльфогон.
Мегги зажала себе рот. Разбойники спускали канаты и сеть для Принца.
— Скорее! Баптиста! — Голос Роксаны звучал совсем иначе, когда она не пела. — Они идут!
Объяснять ей не пришлось. В лесу раздалось конское ржание. Ветки хрустели под солдатскими сапогами. Разбойники спустили еще канаты, кое-кто слезал по стволу. Из тьмы полетели стрелы. Из-за деревьев вышло целое войско, словно рой серебряных жуков.
«Вот увидите, они дожидаются, пока Баптиста вернется с Принцем!» Дориа много раз это говорил. Поэтому и отправился на разведку. И не вернулся.
Фарид выпустил сноп пламени. Они с Баптистой заслонили собой Черного Принца. Медведь стоял рядом с ними.
— Ну что опять случилось? — рядом с Мегги присела Элинор. Волосы у нее были в таком беспорядке, словно их спутал страх. — Я как раз заснула. Ничего не понимаю.
Мегги не ответила. Что она может сделать? Она поднялась и пошла на ветку, где сидела Роксана с другими женщинами. Из разбойников с ними было только двое. Все остальные уже спускались по стволу, но до земли было далеко, а снизу градом сыпались стрелы. Двое разбойников с криком сорвались вниз. Женщины закрывали детям глаза и уши.
— Где он? — Элинор так перегнулась вниз, что Роксана резко рванула ее назад. — Где он? — крикнула она снова. — Да скажите же! Жив этот старый болван?
Фенолио посмотрел вверх, словно услышал ее голос. На морщинистом лице выражался страх, вокруг кипела битва. Мертвец упал к его ногам, и Фенолио схватился за меч.
— Нет, вы только посмотрите! — закричала Элинор. — Что он себе воображает? Что ему пора сыграть героя в его собственной треклятой повести?
