Чернильная кровь - [150]

— Это их главное укрытие, — коротко пояснила Роксана. — Мы будем там к рассвету. Но они предупредили меня, что на дороге полным-полно солдат.

С этого момента Фариду время от времени казалось, что он слышит вдали бряцание оружия, лошадиное фырканье, голоса, топот марширующих ног, — но, может быть, все это ему мерещилось. Вскоре первые лучи солнца пробились сквозь сплетение листьев, и тела Сажерука и Фарида постепенно стали проступать в воздухе, как отражения на темной воде. Хорошо было наконец видеть собственные руки и ноги и снова посмотреть на Сажерука. Хотя он шел рядом с Роксаной.

Время от времени Фарид ловил на себе ее внимательный взгляд, словно она все ищет в его смуглом лице сходства с Сажеруком. У себя в усадьбе она раз-другой спросила его о матери. Фариду очень хотелось рассказать ей, что мать у него была принцесса, намного красивее, чем Роксана, и Сажерук так ее любил, что десять лет не отходил от нее, пока она не умерла, оставив ему лишь темнокожего, черноглазого сына, который следует за отцом по пятам, как тень. Но, во-первых, эта история не сходилась с его возрастом, а во-вторых, он слишком хорошо представлял себе бешенство Сажерука, если бы Роксана начала допрашивать его об этой истории. Поэтому Фарид в конце концов ответил просто, что его мать умерла. Вероятно, так оно и есть. Если Роксана такая дура, что думает, будто Сажерук вернулся к ней только потому, что потерял другую женщину… пусть думает. Каждый взгляд, который бросал на нее Сажерук, переполнял ревностью сердце Фарида. Что, если Сажерук останется с ней насовсем, в ее усадьбе с душистыми грядками? Что, если Сажерук не захочет больше бродить по ярмаркам, а будет все только сидеть рядом с ней, целовать ее и смеяться? Он и сейчас уже проводил за этим занятием слишком много времени, забывая и об огне, и о Фариде.

Лес становился все гуще, и Дворец Ночи уже начинал казаться страшным сном, как вдруг их окружила добрая дюжина мужчин — вооруженных мужчин, одетых в лохмотья. Они возникли между деревьев так бесшумно, что даже Сажерук ничего не услышал. Выхватив ножи и мечи, мужчины мрачно уставились на две еще почти прозрачные фигуры.

— Эй, Хват, ты что, не узнал меня? — спросила Роксана, подходя к одному из них. — Как твои пальцы?

Лицо Хвата просветлело. Это был здоровенный парень со шрамом на шее.

— А, это ты, Травяная Колдунья! — хмыкнул он. — Ну конечно! Что это ты бродишь по лесу в такую рань? И что это с тобой за призраки?

— Мы не призраки. Мы ищем Черного Принца.

Когда Сажерук стал рядом с Роксаной, все ножи нацелились на него.

— Это еще что? — прикрикнула Роксана на мужчин. — Посмотрите на его лицо. Вы что, не слыхали про Огненного Танцора? Принц напустит на вас своего медведя, когда узнает, что вы ему угрожали.

Разбойники сдвинули головы, беспокойно вглядываясь в покрытое шрамами лицо Сажерука.

— Три шрама, бледных, как паутина, — пробормотал Хват. — Да, мы все о нем слышали, но только в песнях…

— А кто сказал, что в песнях поют неправду?

Сажерук дохнул в утреннюю прохладу и зашептал огненные слова, пока пламя не поглотило пар его дыхания. Разбойники отпрянули и уставились на него, словно убедившись окончательно, что перед ними призрак. А Сажерук захватил воздуху в обе горсти и выжал из них огонь с таким видом, как будто ничего легче и быть не может. А потом, нагнувшись, остудил ладони о мокрую от росы траву.

— Видали? — Хват посмотрел на своих товарищей. — Так Принц всегда и рассказывал: он ловит огонь, как кролика, и разговаривает с ним, как с любимой девушкой.

Разбойники окружили их плотным кольцом. Фарид, идя между ними, с тревогой вглядывался в их лица. Они напоминали ему картины из прежней его жизни, из мира, о котором он не любил вспоминать, и юноша старался держаться как можно ближе к Сажеруку.

— Ты уверена, что это люди Принца? — тихо спросил Сажерук Роксану.

— Да, конечно! — шепотом ответила она. — Он не всегда может выбирать себе товарищей.

Фарида этот ответ не слишком обнадежил.

Разбойники, с которыми Фарид имел дело прежде, жили в набитых сокровищами пещерах, разукрашенных богаче, чем залы Дворца Ночи. Убежище, куда привел их Хват, не могло тягаться с теми пещерами. Расселина между двух высоких буков была такой узкой, что в нее приходилось протискиваться боком, а проход за ней таким низким, что даже Фарид вынужден был пригнуться. Пещера, скрывавшаяся за ним, оказалась ненамного лучше. От нее отходили коридоры, ведшие, судя по всему, еще глубже под землю.

— Добро пожаловать в Барсучью нору! — сказал Хват.

Мужчины, сидевшие на полу в пещере, подозрительно оглядывали их.

— Кто сказал, что только Змееглав умеет зарываться глубоко в землю? Некоторые из нас отработали годы в его шахтах. С тех пор мы отлично знаем, как проникать в недра земли, не давая ей обрушиться тебе на голову.

Черный Принц сидел в боковом отсеке пещеры один, не считая развалившегося рядом медведя, и вид у него был усталый. Однако при виде Сажерука лицо его оживилось. Новости, которые они принесли, оказались ему не так уж внове.

— Ах да, Коптемаз! — хмуро пробормотал он, а Хват, услышав это имя, выразительно провел пальцем по горлу. — Мне бы давно спросить себя, откуда у него деньги на порошок алхимиков, без которого он не умеет играть с огнем. На несколько монет, что ему бросают на ярмарках, такого не купишь. Но, к сожалению, я отдал приказ следить за ним только после нападения на тайный лагерь. Коптемаз быстро отделился от остальных спасенных и встретился на границе со шпионами Змееглава. А те, кого он предал, сидят тем временем в застенках Дворца Ночи. И я ничего не могу для них сделать! Я заперт в лесу, кишащем солдатами. Змееглав собирает их выше по дороге, у развилки, отходящей к Омбре.