Черниговского полка поручик - [7]
— Ах, как вам идет гусарская форма! Да еще с орденами. Нет, нет, я вас не отпущу…
Наконец Сухинов согласился. А год спустя его перевели в Черниговский полк, расквартированный в селах на Киевщине и в уездном городке Василькове, от которого до села Гребенки, где жил друг и кум Сухинова Станислав Шалацкий, бывший эконом графини Браницкой, рукой подать.
Гребенки манили Ивана по другой причине. Там жила его любимая девушка Катя. Стройная, с черными застенчивыми глазами. Познакомились они прошлым летом на квартире Шалацких. До этого жена Шалацкого Вера уже не раз напоминала:
— Иван Иванович, скоро я познакомлю вас с Катей. Она учится в Киеве. На лето приедет сюда. Какая это замечательная девушка, — при этих словах Вера поворачивалась к мужу, спрашивала: — Стасик, верно я говорю?
Станислав Антонович улыбался и каждый раз повторял почти одно и то же:
— Если бы я ее увидел раньше, тебе, Верочка, не быть бы моей женой. — И вполне серьезно добавлял: — Умница превеликая и красавица отменная. Тебе подстать, Ваня, но, как говорят, на вкус и на цвет товарища нет…
— А кто вам, мои милые, сказал, что я намерен жениться? — шутил Сухинов и тут же рассказал анекдот о старом холостяке, который все откладывал и откладывал женитьбу и только в шестьдесят лет решил жениться, но не смог найти невесту: женщины, которые ему нравились, поумирали.
Катя полюбилась Ивану, более того, ему казалось, что на всей земле нет девушки милее. Любовно называл ее Незабудкой, по имени цветка, который впервые подарил ей.
В Черниговском полку служба по-прежнему шла успешно Его не раз ставили в пример другим: «Сумейте сделать так, как подпоручик Сухинов».
Особенным уважением пользовался он у командира батальона, подполковника Сергея Ивановича Муравьева-Апостола, по настоянию которого Иван был представлен к званию поручика.
Сухинова любили нижние чины, к нему солдаты шли, чтобы излить душевную боль. Сергей Иванович уже не раз слышал о вольнодумных высказываниях своего любимца, но все не находил случая предупредить его быть осторожным.
Однажды вечером на квартиру к Сухинову прибежал вестовой от Муравьева-Апостола.
— Вас просит к себе их высокое благородие Сергей Иванович.
— Не знаешь зачем?
— Никак нет-с. Их высокое благородие только что изволили приехать из Житомира.
Отпустив вестового, вышел на улицу, но не успел сделать и десяти шагов, как увидел шагающего навстречу Муравьева-Апостола.
— Я не стал ждать вас, Иван Иванович. Решил вот сам проведать. Погода-то нынче чудесная. Не так ли?
На лице подполковника скользнула едва заметная улыбка. Не ожидая ответа, он продолжал:
— Должен вас порадовать. Я привез приказ. Отныне, Иван Иванович, вы — поручик. — И обнял Сухинова. — От всей души поздравляю. Пусть бог дарит вам счастье.
— Спасибо, Сергей Иванович, за добрую весть. Я не посрамлю этого звания. Можете быть уверены.
— Теперь вот что… — Муравьев достал из кармана бумажник, извлек оттуда деньги, протянул Сухинову. — Здесь тысяча двести рублей. Завтра же отправляйтесь в Киев и закажите себе комплект нового парадного обмундирования. Берите, берите, разумеется, без возврата… И не возражайте, пожалуйста. — И тут же предложил: — А сейчас пойдемте ко мне, отметим это событие. Я сегодня ездил в корпусную квартиру. Генерал Рот по секрету сказал, что меня представили на полкового командира, но император отклонил. Сказал, что еще рано. Очевидно, дела Семеновского полка, в котором я имел честь служить, не дают ему покоя…
— Сергей Иванович, — начал Сухинов, — скажите, пожалуйста, почему рабство — удел нашего отечества? Я намедни получил письмо от отца, он пишет, что вынужден был продать плотника Акима, одного своего работника, дабы рассчитаться с долгами. Акима куда-то увезли, а жена с детьми осталась. Ее не пожелали купить вместе с мужем. Доколь все это будет продолжаться?
Муравьев несколько минут молчал, а потом вдруг оживился, доверительно сказал:
— Дорогой Иван Иванович, для того, чтобы ликвидировать тиранию и самого тирана, нужна сила, огромная сила. Нужны люди, которые готовы на самопожертвование во имя освобождения народа нашего…
Сергей Иванович, облокотившись на спинку кресла, тихо запел:
Слова запрещенной песни, автором которой был штабс-капитан Павел Катенин, Иван слышал и раньше, но то, что ее запел Сергей Иванович, сильно взволновало.
Когда Муравьев-Апостол закончил петь, Сухинов приблизился к нему и тихо, но возбужденно сказал:
— Сергей Иванович, я хочу сообщить вам что-то весьма важное, но прежде должен получить от вас заверение, что все останется между нами. Я осмеливаюсь нарушить клятву, данную мной на оружии…
Сергей Иванович насторожился, он понял, что тот собирается сказать что-то чрезвычайное, поэтому поспешил прервать его:
— Милый Иван Иванович, неужто вы сомневаетесь в моей порядочности? Быть может, и я вам сегодня скажу то, что вас взволнует.
Сухинов бросил взгляд на окна и на дверь, как бы убеждаясь, что их никто не подслушивает, продолжил:
— Уже некоторое время я состою в тайном обществе, называемом Обществом соединенных славян. Целью его есть уничтожение крепостного строя и объединение всех славянских народов в одну демократическую республиканскую федерацию…
В сборник русского писателя, живущего на Украине, вошла повесть «Талисман» — о волнующей судьбе портрета В. И. Ленина, взятого советским танкистом на фронт, а затем подаренного чехословацкому патриоту. С портретом великого вождя связаны судьбы людей, посвятивших свою жизнь осуществлению ленинских идей. Рассказы — о подвиге воинов в годы борьбы с фашизмом, а также на историческую тему — о фельдмаршале Кутузове, генерале Остермане-Толстом и др.
В книге Фоки Бурлачука рассказывается об одном из декабристов — русском поэте, близком товарище А. С. Пушкина Владимире Федосеевиче Раевском. Прожив до конца свою жизнь в Сибири, В. Ф. Раевский сохранил верность свободолюбивым идеалам, его поэзия проникнута сочувствием народу, революционным пафосом, верой в правое дело. [Адаптировано для AlReader].
Роман Вениамина Шалагинова рассказывает о крахе колчаковщины в Сибири. В центре повествования — образ юной Ольги Батышевой, революционерки-подпольщицы с партийной кличкой «Кафа», приговоренной колчаковцами к смертной казни.
В книгу члена Российского союза писателей, военного пенсионера Валерия Старовойтова вошли три рассказа и одна повесть, и это не случайно. Слова русского адмирала С.О. Макарова «Помни войну» на мемориальной плите родного Тихоокеанского ВВМУ для томского автора, капитана второго ранга в отставке, не просто слова, а назидание потомкам, которые он оставляет на страницах этой книги. Повесть «Восставшие в аду» посвящена самому крупному восстанию против советской власти на территории Западно-Сибирского края (август-сентябрь 1931 года), на малой родине писателя, в Бакчарском районе Томской области.
Так сложилось, что в XX веке были преданы забвению многие замечательные представители русской литературы. Среди возвращающихся теперь к нам имен — автор захватывающих исторических романов и повестей, не уступавший по популярности «королям» развлекательного жанра — Александру Дюма и Жюлю Верну, любимец читающей России XIX века граф Евгений Салиас. Увлекательный роман «Миллион» наиболее характерно представляет творческое кредо и художественную манеру писателя.
Роман «Коронованный рыцарь» переносит нас в недолгое царствование императора Павла, отмеченное водворением в России орденов мальтийских рыцарей и иезуитов, внесших хитросплетения политической игры в и без того сложные отношения вокруг трона. .
Фронтовики — удивительные люди! Пройдя рядом со смертью, они приобрели исключительную стойкость к невзгодам и постоянную готовность прийти на помощь, несмотря на возраст и болезни. В их письмах иногда были воспоминания о фронтовых буднях или случаях необычных. Эти события военного времени изложены в рассказах почти дословно.
Эти сказки написаны по мотивам мифов и преданий аборигенных народов, с незапамятных времён живущих на морских побережьях. Одни из них почти в точности повторяют древний сюжет, в других сохранилась лишь идея, но все они объединены основной мыслью первобытного мировоззрения: не человек хозяин мира, он лишь равный среди других существ, имеющих одинаковые права на жизнь. И брать от природы можно не больше, чем необходимо для выживания.