Чернее ночи - [125]

Герасимов же требовал, чтобы Азеф изо всех сил мешал принятию решения о цареубийстве, а если уж помешать не удастся, Азеф должен сам возглавить «поход против царя», чтобы подорвать его изнутри. Помешать решению вопроса о постановке цареубийства Азеф и не пытался — в принципе решение было принято. Но до его практического осуществления надо было воссоздать ранее распущенную, а затем обескровленную массовыми арестами Боевую Организацию. Эго было поручено сделать Азефу и Гершуни — Капустину. Они немедленно выехали за границу и активно принялись за дело, собирая боевиков и объединяя их под своим руководством. Именно тогда Азеф и вышел на отряд Карла, а затем вывел на него и Герасимова. Заодно было произведено и еще несколько «отдач», в основном тех, кто чем-либо мешал Азефу.

Разгул реакции между тем все острее ставил вопрос о цареубийстве, и Азеф согласился наконец возглавить «поход на царя», повторяя в доверительных беседах с боеви-ками, что это будет его последнее дело в революции и на этом он закончит свою революционную карьеру. Одновременно он доказывал необходимость сосредоточить все усилия возрожденной БО па организации цареубийства, отказавшись от всех других террористических акций, что, конечно же, соответствовало планам Герасимова. Цареубийство, рассуждал Азеф, потребует долгой и серьезной подготовки, которая, если все пойдет нормально, должна занять не менее года, а то и двух. Конечно же, предупреждал Иван Николаевич, на это потребуются и значительные денежные суммы, размер которых предсказать пока нет никакой возможности. Азефа поддерживал Гершуни, и опять партийная касса оказалась распахнутой настежь для «генерала БО».

Внешне могло показаться, что Азеф взялся за подготовку цареубийства всерьез. Боевики активно вели разведку и собирали самые разные, могущие им пригодиться сведения. Выдвигались и разрабатывались самые дерзкие и неожиданные планы: от убийства царя молодым сельским священником до покушения на него члена «депутации народа», явившейся во дворец на прием к «царю-батюшке». Наиболее серьезным из этих планов были попытки организовать покушения во время царской охоты и в дни поездки царя в Ревель, — на встречу с венценосным гостем — королем Великобритании. Ни один из этих планов, естественно, не удался: полиция, информируемая Азефом, вела с боевиками ловкую игру: им мешали, их спугивали, но их не арестовывали. И постоянные, неминуемые неудачи стали, как это уже бывало, вызывать в БО разочарование, уныние и апатию. Время шло, Азеф безотчетно брал в партийной кассе значительные суммы (он вкладывал их в ценные бумаги Российской империи), но ни до царя, ни до других членов царской фамилии дотянуться террористы не имели никакой возможности.

Было в планах Азефа и использование новейших технических средств: нападения на Петербургский или Царскосельский дворец во время пребывания там царя с воздуха (инженер Сергей Иванович Бухало получил из партийной кассы 20 тысяч рублей, но построить летающий аппарат так и не смог) или на море (подводная лодка против царской яхты). Все это, конечно, требовало денег, денег и денег! И опять кассиры ПСР ворчали: до них все чаще доходили слухи о кутежах Азефа в самых шикарных столичных ресторанах, о ночах, проведенных им в дорогих борделях. Вспоминалось, что еще в студенческие годы близко знавшие Азефа студенты прозвали его за похотливость «грязным животным».

И, наконец, довершением всех слухов явилось появление у него любовницы-немки, кафешантанной певицы госпожи Н., известной связью одновременно с великим князем Кириллом Владимировичем и его братом Борисом.

Приехав из Германии в Петербург для сколачивания «приданого», она уже перед русско-японской войной стала великосветской шлюхой, а когда началась война, была взята великими князьями в их так называемый «маньчжурский поезд», высокопоставленные пассажиры которого пьяными дебошами и скотскими оргиями наводили ужас по пути своего следования «на войну», а затем «на фронте» не только на солдат и офицеров, но и на главно-командующего генерала Куропаткина, обратившегося к царю с просьбой убрать поезд вместе с великими князьями в Россию, так как «они вносят деморализацию в среду армии». Зато госпожа Н. впоследствии с удовольствием вспоминала о «маньчжурском поезде»:

— Это была веселая, привольная жизнь!

Отправившись «на фронт» без гроша, она вернулась со значительным капитальцем, правда, порастрясенным чуть позже любовником, офицером-авантюристом, выдававшим себя за богатого волынского землевладельца.

Азеф увидел ее впервые на подмостках петербургского кафешантана «Аквариум» за несколько дней до наступления нового, 1908 года. Пышные формы и откровенная оголенность «роскошной женщины» взволновали его настолько, что роман начат был немедленно, в ту же ночь, в постели кафешантанной дивы. С тех пор, по словам Азефа, они уже никогда не разлучались. Азеф при первом знакомстве отрекомендовался как состоятельный коммерсант, имеющий семью, но намеренный обзавестись постоянной содержанкой.

Кутежи в дорогих ресторанах, номера в роскошных отелях, где он жил, и щедрые подарки, как драгоценностями, мехами, так и деньгами, быстро убедили пышнотелую красотку, рекламные открытки-фотографии которой широко распространялись по всей России с надписью «Ла белла Хедди де Херо», в том, что ей попался как раз такой «солидный знакомый», который был нужен для восстановления ее «сбережений», промотанных любовником-офицером.