Черная тропа - [18]

По-видимому, не случайно именно здесь, на Крутой, в полуразрушенном доме свил себе гнездо и «святой» проповедник - личность весьма загадочная. Верующие старушки в самом деле считали его святым, способным творить чудеса. «Отец Даниил» даже в заморозки ходил босиком, спал, говорили, на голых досках… Впрочем, здоровьем он отличался исключительным, а одно из его главных «чудес» заключалось, пожалуй, в том, что он с поразительной ловкостью избегал встреч с милицией.

Горелов уже немало слышал о «святом» и хотел быстрее познакомиться с ним поближе. Теперь, когда исчезла Галя Спасова, а цепочка следов вела к «отцу Даниилу», это знакомство стало неизбежным. Все же, помня постоянные сдерживающие замечания Павленко, его критические вопросы в ходе следствия, лейтенант не спешил с выводами. «Важно обстоятельно и бесстрастно разобраться во всем этом деле», - говорил он себе. Однако само это слово «бесстрастно» казалось ему до обидного неуместным. Разве можно идти без страсти по горячему следу врага? Нет, очевидно, нужно подчинить себе страсть, обратить ее в силу, в логику, научиться терпеливо развязывать самые сложные житейские узлы…

На углу Крутой, у ее начала, Горелов заметил мужчину в серой кепке и легком темном пальто. Он не сразу узнал майора, которого больше привык видеть в военной форме.

- Есть признаки, что птичка улетела, - сказал Бутенко, оборачиваясь и раскрывая пачку «Беломора». - Я заходил здесь в два дома, чтобы снять угол. В одном посмеялись над этим «святым», а в другом ждут «чуда». Оказывается, трое суток назад он ночевал у богомольной хозяйки и сказал, что уходит «искать истину»…

- А какое же «чудо» он запланировал?

- Толком хозяйка и сама не поняла, да это и простительно - ей восемьдесят лет!… Однако мне хотелось бы знать: ушел он из города или просто спрятался? Если ушел, найти его по приметам - дело несложное, а если спрятался, искать будет сложней.

Они остановились у дома № 17. Это был последний в ряду, старенький домишко над оврагом. Узенькая тропинка вела в глубь двора, к ветхой дощатой веранде. Вдоль высокого прогнившего забора и у полуразрушенного сарая с покосившимися дверьми буйно разросся бурьян. Дальше, по склону оврага, виднелся запущенный, заросший травой сад.

Бутенко первый поднялся по скрипучим ступенькам на веранду и постучал в дверь. Ему не ответили. Подождав с минуту, он постучал снова. За дверью послышалось старческое покашливание и неторопливое шарканье ног.

- Кого там бог несет в такую позднюю пору? - спросил болезненно слабый женский голос. - Ежели ты, Феодора, то отца Даниила нету…

Звякнул отброшенный крючок, проскрипел засов, и дверь приоткрылась. Пожилая женщина с грустным восковым лицом удивленно взглянула на незнакомца.

- Да ведь еще только пятый час, мамаша, - вежливо сказал Бутенко, приподнимая кепку. - Извините за беспокойство, но мы ненадолго…

- Что ж, заходите, - робко молвила Евфросиния, сторонясь от порога и пропуская гостей. - Мне, больной, что вечер, что ночь, что утро…

В квартире было сумрачно, почти темно; ставни здесь, по-видимому, никогда не открывались; в сыром, затхлом воздухе стоял запах ладана и топленого воска. На стенах смутно поблескивало серебро икон; в углу еле мерцал синеватый огонек лампады. В этой первой комнатке, служившей и кухней, жила хозяйка, а остальные, как видно, пустовали.

Чтобы сразу же поддержать и продолжить разговор, Бутенко спросил участливо:

- Как же так, мамаша, вы - больная, и никто из соседей не вызовет врача?

Женщина туже затянула у подбородка узел черного монашеского платка, смахнула какой-то ветошью пыль с грубей, топорной работы скамейки и предложила гостям присесть.

- Люди у нас, дай бог здоровья, добрые. Вызывали они доктора, да только к чему? Все от воли божьей зависит, и у каждого свой крест. В молитве мое исцеление и в святой воде, которой кроплюсь каждую субботу. А вы, добрые люди, не доктора ли?

- Нет, мы заводские, - сказал Бутенко. - Нашей работницей Галенькой Спасовой интересуемся. Кажется, она бывала у вас?

Старушка перекрестилась на образ, вздыхая, присела на табурет.

- Как же, бывала, милая. Скромная такая, ласковая. Отец Даниил горлицей ее называл, а только горлица не удостоилась… - Евфросиния внезапно смолкла, видимо решила, что рассказывает лишнее этим незнакомым людям, но Бутенко быстро спросил:

- Чего не удостоилась? Стать послушницей?… Ну, какие тут секреты, мамаша, если речь о жизни человека идет?…

Хозяйка снова вздохнула и передернула плечами; глаза ее неотрывно смотрели на икону.

- Я разве все знаю? Мне и не положено все знать. Я в комнату к ним не заходила.

- В эту? В соседнюю? - спросил майор.

- Да, в эту…

- Здесь жил отец Даниил?

- Здесь он жил и молился.

- А почему он с Галей оставался наедине?

- Он со всеми истинно верующими наедине беседовал.

- Но вот вы сказали, что Галя не удостоилась… Откуда вам это известью?

Евфросиния перевела на Бутенко смиренно-равнодушный взгляд.

- Отец Даниил поведал. Галя хотя и добрая, и ласковая была, а в душе ее бес гордыни таился. Потому она и отвернулась от Христа…

Бутенко растерянно развел руками.

- Не понимаю, хозяюшка. Так она и сказала, - мол, отрекаюсь?…