Чёрная тень - [3]

— О, Конан! — Девушка все теснее прижималась к его могучей груди, стараясь унять дрожь. — Это город духов, призраков и трупов! Уйдем отсюда! Лучше погибнуть от жажды в пустыне, чем сражаться с нечистью!

— В пустыню, как же!.. — яростно пробормотал Конан. — Не раньше, чем меня сбросят с этих стен! Я найду воду, даже если придется поотрубать все головы в этом проклятом городе!

— А вдруг они опять отрастут? — робко спросила Натала.

— Тогда я буду сшибать их, пока не покончу со всеми! Держись за моей спиной и не делай ничего без приказа.

— Как скажешь, мой господин, — едва выдохнула девушка.

Смертельно перепуганная Натала явно переусердствовала в выполнении приказа киммерийца: она неотступно следовала за ним, почти наступая на пятки.

Медленно сгущались сумерки. Дневной свет растворился в лунной голубизне.

Пройдя немного вперед, они очутились перед громадой дворца. Миновав арку, уставшие путники оказались в большом зале, пол и потолок которого покрывал стекловидный зеленоватый камень, а стены — шелковая, украшенная фантастическими узорами ткань. На устланном пушистыми шкурами полу были беспорядочно разбросаны атласные подушки.

Сквозь стеклянную дверь с замысловатым орнаментом виднелась следующая комната. Неторопливо Конан с девушкой прошли череду похожих друг на друга покоев. Казалось, во дворце никого нет. Но киммериец, чуявший опасность, словно зверь, подозрительно поглядывал по сторонам. Его неотступно преследовала мысль, что здесь, за минуту до их появления, кто-то побывал. Вот софа — она еще хранит тепло человеческого тела… Глубокая вмятина на атласной подушке подтверждает, что с нее только что встали…

В воздухе, наполненном незримыми тенями, плавал сладкий аромат благовоний, словно некая мистическая аура окутывавший дворец. Полусонное состояние постепенно охватывало Конана: все происходящее казалось плодом больной фантазии.

Крик Наталы заставил варвара встрепенуться и принять боевую стойку.

— Чего ты вопишь? — рявкнул он, никого не обнаружив рядом, кроме судорожно вцепившейся в него девушки. — Никогда не хватай меня так, шею сверну!

— Посмотри! — не слушая Конана, она тянула дрожащую руку.

Киммериец судорожно сглотнул. На матово поблескивающем столе из черного дерева сияла золотом посуда, полная еды. В кубках искрилось вино.

— Пир! — заревел в восторге варвар. — Какой пир мы сейчас закатим!

— Остановись! Мы не тронем здесь ничего, — произнесла в смятении девушка. — Вдруг кто-нибудь сейчас войдет…

— Лир ан маннанам ман лир! — разразился Конан самым страшным из известных ему ругательств и, схватив Наталу за талию, швырнул ее на позолоченное креслице, стоявшее у края стола. — Тут кишки от голода змеями скручиваются, а она неизвестно чего боится! Ешь, девчонка! Приказываю!

В тот же миг он плюхнулся в кресло у противоположного конца стола, схватил кубок и несколькими глотками осушил его. Этот пурпурного цвета напиток с каким-то экзотическим привкусом действовал подобно дождю, оросившему иссохшее растрескавшееся плато пустыни. Опьяняющий аромат струился от яств, коими щедро был уставлен стол. Словно на заклятого врага, в исступлении набросился варвар на пищу. Яростно рвал он руками куски мяса. Кости трещали под натиском его крепких зубов. Манеры его спутницы тоже вряд ли сочли бы приемлемыми в изысканном обществе, если б увидели, с какой скоростью исчезают в ее маленьком ротике кушанья со сказочного стола.

На мгновение в голове бешено работающего челюстями Конана промелькнула мысль: «А что, если еда и вино отравлены?» Но здравый смысл подсказывал киммерийцу, что лучше быстро умереть от яда, чем медленно — от голода.

Насытившись, Конан поудобней откинулся в кресле и устало прикрыл глаза. Что ж, раз в доме есть свежая еда и питье, значит должны быть и люди, промелькнуло у него в голове. В обволакивающей неге умиротворения продолжил он свои раздумья. Кто знает, быть может, в каждом из этих темных углов притаился враг… Впрочем, имея силу в кулаках, стоит ли об этом беспокоиться?

Ни изысканная еда, ни питье не смогли усыпить тревоги Наталы. В отличие от своего спутника она и не помышляла о сне. Смутное предчувствие заставляло девушку напряженно вглядываться в темноту: от каждой арки и каждого окна тянуло холодом могильных плит. Стены дворца, окутанные зловещей тайной, хранили тягостное молчание. Мучительное ощущение полного одиночества, словно в каком-то склепе, подтолкнуло Наталу к дремлющему киммерийцу. Она потрясла полусонного гиганта за плечи.

— Пойдем же, Конан, пойдем отсюда! — взмолилась девушка. — Я чувствую здесь присутствие зла!

— Замолчи, ничего плохого с нами не бу…

Едва уловимый шорох оборвал киммерийца на полуслове. В следующее мгновение звук этот, во сто крат усиленный, прорвал тишину рокотанием грома. Конан стремительно вскочил и уже держал меч наготове. Взгляд варвара был прикован к стене, скрывающей тайну устрашающего грохота. Бесшумно и осторожно он двинулся вперед; Натала, дрожа всем телом, неотступно следовала за своим защитником.

Они остановились на пороге соседнего зала, где варвар застыл, как лев перед прыжком. Их глаза, постепенно привыкшие к темноте, уловили очертания высившегося у стены предмета, похожего на саркофаг. В нем кто-то лежал. Шаг за шагом Конан и девушка приблизились к усыпальнице.