Черная стрела - [56]

Акитада сказал:

— Да. Спасибо, что напомнил мне, Тора. Ойоши хороший человек, и я думаю, что верный друг.

Сэймэй налил чай и предложил Акитаде дымящуюся чашку. — Дружба это редкий драгоценный камень, — сказал он, подавляя кашель. — Чтобы заиметь друга, могут понадобиться годы, но лишь одно мгновение, чтобы оскорбить и утратить его. Помни это, Тора.

— Спасибо, Сэймэй.

Акитада выпил чай, а затем согревал занемевшие пальцы на чашке:

— Расскажи мне о жертве, Хито.

— Его зовут Коичи. Он был вышибалой в винных магазинах, когда он мог получить работу, но у него была плохая репутация и его несколько раз судили за кражи и грабеж.

Акитада хлопнул в ладоши и крикнул:

— Хамайя! — Когда старший клерк суетливо опустился перед ним на колени, он спросил:

— Вы помните обвиняемого по имени Коичи?

— Коичи, вышибала? О да. Это завсегдатай в зале суда. Воровство, грабеж, запугивание, избиение, изнасилование. И этот человек, кажется, не чувствуют боли от бамбука. Он снова что-то натворил?

— Его вчера убил Сунада. Я полагаю, Сунада будет утверждать, что выполнил свой гражданский долг.

Хамайя посмотрел на него удивленно:

— Коичи убил господин Сунада? Это странно!

— Как так?

— Господин, Сунада взял на работу Коичи после того, как тот отбыл последний тюремный срок. Я думал, что это очень щедрое предложение, потому что репутация Коичи хорошо известна. И теперь он напал на своего благодетеля! — Хамайя покачал головой в изумлении.

— Спасибо, Хамайя.

Когда чиновник ушел, Акитада невесело заметил:

— Известия о добрых делах Сунады множатся как мухи на дохлой крысе.

Сэймэй, который направлялся к выходу, остановился у двери:

— Мне кажется это очень подозрительным. Надо следить за этим Сунадой. Он представляется мне своеобразным дьяволом, поющим молитвы. Он снова закашлялся и вышел.

Наступила тишина. Акитада глубже закутался в мантию и смотрел в пространство. Тора захрапел и от своего же храпа проснулся:

— Что?..

— Тора, — сказал Акитада, — иди спать. Мы уже закончили.

Тора неуверенно кивнул и, пошатываясь, вышел из комнаты.

— Господин, я недостоин вашей доверия, — сказал Хитомаро, как только они остались одни. Сидя на коленях, он коснулся лбом пола:

— Я позволил личным отношениям вмешиваться в мои обязанности.

Акитада улыбнулся:

— Не допускай, чтобы тебя видели таким взволнованным. Я не сомневаюсь, что ты исправишь все свои ошибки.

— Спасибо, господин. Я постараюсь сдерживаться в будущем. — Хитомаро помолчал, потом сказал, — вы слышали, что сказал Сэймэй о дружбе, господин? Я не забуду его никогда.

— Он обращался к Торе, — удивленно сказал Акитада.

— Я знаю, господин. Но я почти ударил Гэнбу вчера, а он был очень добр… — Хитомаро замолчал, вспоминая щедрость своего друга.

Акитада встал и тронул его за плечо. — Ничего, Хито. Это трудное время для всех нас. — Он глубоко вздохнул. — Этот мальчик просил меня помочь. Я не могу забыть его глаза.

Хитомаро встал:

— Чем я могу помочь, господин?

Акитада потер мочку уха и нахмурился. — Если бы я знал. Существует судья Хисаматсу. Я не думаю, что он сошел с ума, он представлялся мне больше дураком, но то, что ты сказал мне о его отношениях с Чобеем, очень странно. Он близок к Уэсуги и его дом находится на пути к Таката. Не мог бы ты присмотреться к нему, чтобы узнать, что он собой в действительности представляет.

Хитомаро кивнул.

— Но сначала надо разобраться с делом торговца рыбой и его пропавшего брата. Самое время покончить с этим делом. Арестуй рыботорговца и попроси у капитана Такесуке дополнительную информацию о брате.

Хитомаро взглянул на небо. Крупные, как никогда, облака нависали прямо над головой, и порывы ветра направляли тысячи мокрых и острых снежинок, которые болезненно врезались в лицо, спину и руки. Его броня была покрыта соломенной накидкой, а вместо шлема он надел соломенную шляпу, которую ветер давно бы сорвал, если бы он крепко не привязал ее. Снег облепил лук и колчан со стрелами, которые он перекинул через плечо, и слепил глаза.

Когда он вернулся в резиденцию, Тора храпел под теплыми одеялами, а их хозяин, без сомнения, также пошел отдыхать. Хитомаро понимал, что им надо отдохнуть после ночных розысков мальчика в районе Такаты, но ему самому тоже не удалось выспаться, хотя из-за намного более приятного занятия. На самом деле, он уже несколько дней не высыпался. Ему казалось, что из-за этого он не достигает нужных результатов и ему было стыдно за свои слабости.

Он намеревался искупить вину, больше работая.

Гарнизонные ворота были гостеприимно распахнуты настежь. Хитомаро поискал глазами охранников и, не найдя их, вошел.

Внутри частокола, среди деревянных бараков и на учебных площадках, были другие доказательства расслабленной дисциплины в гарнизоне. По углам валялся мусор, двор был завален лошадиным навозом и грязными сугробами снега, а хлопающие на ветру гарнизонные флаги были грязные и изодранные.

Хитомаро добрался до центрального административного здание и вошел. В большом зале группа солдат, собравшись вокруг жаровни, играла в кости, пила и разговаривала, кое-кто спал. Бросив мимолетный взгляд на него, с мечом, выступающим из-под соломенной накидки, они не заинтересовались им и вернулись к своим занятиям, и Хитомаро прошел мимо них к углу, что был отгорожен от остального помещения и застелен тростниковыми циновками.