Чёрная стая - [170]

Пять тысяч всадников, выстроенных в долине самим Неем, двинулись вверх по склону холма. Солнце, выглянувшее из-за рваных облаков, засияло на кирасах и касках, лавина стали покатилась вперед, переходя с рыси в галоп, грозя смести на своем пути все живое.

Их встретили пехотные каре — ощетинившиеся штыками стены мужества и стойкости британских солдат. Между квадратами артиллеристы с убийственным спокойствием расстреливали мчащихся на них всадников прямой наводкой, лишь в последнюю минуту отходя от пушек, чтобы укрыться в середине каре и снова вернуться к орудиям, когда враг будет отброшен. Второй и третий ряды дружными залпами стреляли через головы опустившихся на колено бойцов, нацеливших на врага штыки, бреши немедленно закрывались, солдаты сменяли павших товарищей, не прекращая прицельного огня по несущимся на них кирасирам и драгунам.

К шести вечера пал Ле-Э-Сент. У защитников закончились патроны, и французы ворвались на ферму, перебив почти весь гарнизон. Наполеон приказал перетащить туда пушки артиллерийского резерва, усилив огонь по центру британской армии.

Каре, по которым теперь били французские орудия, смежали ряды, но ни одно из них не дрогнуло перед лицом врага. Кони хрипели и ржали, отказываясь скакать на сияющие штыки, пули разили всадников, и вскоре все пространство между красными квадратами британской пехоты было усеяно громоздившимися друг на друге людскими и лошадиными трупами.

* * *

Два с лишним часа продолжался кровавый бой, боеприпасы в непрерывно ведущих огонь каре подходили к концу. Британская стойкость и мужество не оставили солдат, но силы были на исходе.

В этот момент с востока, от деревеньки Планшенуа, донесся глухой рокот артиллерийской канонады. Корпус Бюлова, подошедший, наконец, к полю битвы, вступил в бой.

Заняв Планшенуа, Блюхер не только зашел бы в тыл Наполеону, угрожая его резервам, но и отрезал французской армии пути отступления и снабжения. Понимая это, Бонапарт спешно перебросил туда свежий корпус Лобау, еще не участвовавший в сражении. У Блюхера под рукой было всего две пехотные бригады и часть кавалерии принца Вильгельма Прусского, но старый фельдмаршал, не желая дожидаться подхода остальных войск, немедля отправился на рекогносцировку, сопровождаемый двумя эскадронами гусар. Тем временем подтянулась артиллерия, восемьдесят восемь двенадцатифунтовых орудий, и под ее прикрытием прусская пехота обрушилась на французов, не выдержавших яростного натиска и отступивших за Планшенуа.

Прусские ядра долетали уже до холма, с которого Бонапарт руководил битвой. Наполеон тут же направил в помощь Лобау две бригады Молодой Гвардии с двадцатью четырьмя пушками. Находившаяся возле селения Папелот кавалерия Дюротта развернулась навстречу корпусу Бюлова, и под яростным огнем противника пруссаки вынуждены были отойти.

Атаку гусарских эскадронов возглавил сам Блюхер. Войцех, наконец обнаживший саблю, следовал за фельдмаршалом, врубаясь в ряды гвардейцев, отбивая штыки клинком, опрокидывая французов под копыта коня, не сбавляя бешеного галопа. Прусская пехота ворвалась в деревню, почти в упор расстреливая неприятеля, и Планшенуа снова перешел из рук в руки.

Присоединившиеся к Лобау егерский и гренадерский полки Старой гвардии сумели выбить пруссаков из деревни, ворвавшись в нее с двух сторон и ударив в штыки. Узенькие улочки Планшенуа были завалены телами погибших, палисады охватил огонь от зажигательных снарядов французской артиллерии, бой шел на церковном дворе и в самой церкви, где закрепились гвардейские егеря генерала Пеле-Клозо.

В то же время на севере показались передовые части корпуса фон Цитена. Наполеон, пытаясь поднять боевой дух своих войск, объявил, что это Груши спешит на соединение с главными силами французов. Но эта ложь, впоследствии, вызвала лишь горькое разочарование у солдат, и без того начинавших терять веру в императора.

В последнем отчаянном порыве император решил бросить в бой резерв — Среднюю и Старую гвардию. Он лично выстраивал полки перед наступлением и вел их вперед до самого Ле-Э-Сент, где его сменил Ней. Как на параде маршировали грозные усачи в медвежьих шапках, и били барабаны, и знамена развевались на ветру. Ней, под которым только что убили пятую лошадь, вел их вперед с саблей в руке и победа, казалось императору, была так близко.

Строевым шагов гренадеры и егеря взошли почти на самую вершину холма, но противника все еще не было видно. И только вдали виднелась в пороховом дыму группа всадников, из которой, перекрывая шум битвы, прозвучал грозный голос:

— Мейтленд, ваше время! Гвардия! Встать!

Как легендарные воины, выраставшие из драконьих зубов, перед французскими колоннами возникли тонкие красные линии британских солдат, поднимавшихся из некошеной пшеницы, и дружный залп полутора тысяч мушкетов Браун Бесс встретил наступающих смертельным огнем, сразившим более трехсот ветеранов. Замешательство было полным, ряды Средней Гвардии смялись, залпы один за другим обрушивались на пришедших в смятение французов. Не давая врагу опомниться, гвардейцы Мейтленда бросились в штыковую атаку, сметая неприятеля с холма. Егеря в панике устремились вниз, но англичане, повинуясь приказу, хладнокровно вернулись на свои позиции.