Черная Скала - [52]

Кроме того, его, судя по всему, начали раздражать мои частые походы в кино. Мне же, наоборот, начали доставлять удовольствие наши свидания с Вильямом. Еще больше мне нравилось кино; возвратившись домой, я всегда начинала обсуждать фильм, который только что видела.

— Ты ведешь себя так, будто это настоящие люди, будто ты их хорошо знаешь. А это актеры, которым платят за то, чтобы они произносили свои реплики. Ты не можешь погрузиться в фильм и жить в нем!

— Я и не хочу в нем жить. Мне просто нравится смотреть кино.

Доктор Эммануэль Родригес больше не предупреждал меня заранее о своих визитах; он уже не стучал в дверь, а сразу заходил в комнату. Если я в это время чем-нибудь занималась — принимала душ, расчесывала волосы, подметала или раскладывала одежду, — он просто садился на мою кровать и ждал, пока я закончу. Я не задавала вопросов о его жене, полагая, что она уже спит. И когда он был во мне, это тоже было иначе, как будто он торопится и не может насытиться, как человек, который голодал много дней и перед которым наконец поставили тарелку с едой. По утрам он начал раньше вставать и иногда выходил посмотреть, где я. Как в то туманное утро, когда я рвала во дворе тимьян, и мы с Вильямом обсуждали, пойдет ли дождь. Подняв глаза, мы заметили доктора Эммануэля Родригеса, наблюдавшего за нами из своего окна. Вильям помахал ему, но доктор не ответил.

С каждым днем вопросов становилось все больше и больше: не пытался ли Вильям тебя поцеловать? Я сказала, что Вильям — самый воспитанный человек из всех, кого я знаю. Он попробует меня поцеловать, только если я ему разрешу. А если ты разденешься и встанешь перед ним, он хоть будет знать, что делать? Вильям — мужчина, отвечала я, так что, разумеется, он будет знать, что делать! Я старалась обратить все в шутку, но доктор Эммануэль Родригес становился все настойчивее. У Вильяма раньше уже были девушки? Как насчет миссис Шамиэль, одобряет ли она выбор своего сына? Кому принадлежит дом в Лавентиле?

Я отвечала, как могла. Я не понимала, почему он так себя ведет. Я не могла поверить, что мои отношения с Вильямом заставляют доктора Эммануэля Родригеса ревновать.

Помимо этого, случилось еще кое-что. Доктор Эммануэль Родригес узнал, что его брат Джордж на Антигуа тяжело заболел; позвонила Сири и сказала, что если брату станет хуже, то доктору придется приехать. За исключением жены и детей (и матери, с которой он не поддерживал отношений), Джордж был его единственным родственником. А доктор Эммануэль Родригес совершенно не выносил, когда заболевал кто-то из членов семьи — об этом мне рассказала Марва.

— Когда умер Александр, доктор Родригес творил такое, о чем наверняка сейчас горько сожалеет.

— Что именно?

— Неважно. Сейчас это все уже в прошлом. В далеком прошлом.

— Расскажи мне, Мавра.

— Скажем так, он заставил других людей страдать. Очень сильно страдать.

Однажды ночью он вручил мне маленькую черную коробочку. В ней лежали сверкающие серебряные серьги.

— Надеюсь, тебе понравится. Я купил их в «Де Лима».

Я вдела серьги в уши и приподняла волосы, чтобы он смог оценить. Он сказал:

— Потрясающе. Как только я их увидел, сразу понял — они созданы для тебя. Никогда раньше не видел, чтобы ты носила серьги.

Полюбовавшись на себя в зеркале, я сняла серьги, положила в коробочку и спрятала подальше в шкаф. Кто-нибудь обязательно спросит, откуда у меня такая вещь.

— Скажешь Элен, что их прислала тебе тетя с Тобаго.

— Тогда она увидела бы посылку среди почты.

— Ну хорошо, скажи, что тебе их подарил поклонник. Или ты накопила денег и сама себе купила.

— Как я могла скопить столько денег?

— Селия, я хочу, чтобы ты их носила. — Это прозвучало как приказ. — Не нужно говорить, что они настоящие. Сейчас везде продают бижутерию, которую на вид не отличишь от настоящих драгоценностей.

Это было все равно что напрашиваться, чтобы нас разоблачили.

В следующую субботу он настоял, чтобы после обеда я вместе с ним поехала на сахарные плантации, где он должен был заехать в местную больницу. Как выяснилось, Элен Родригес была приглашена в гости. Она должна была взять с собой детей, более того, планировалось, что мероприятие займет весь день. Робинсоны недавно построили плавательный бассейн, поэтому всех попросили захватить купальные костюмы. Даже у Консуэлы были крошечные пляжные бикини. Миссис Скотт предложила заехать за Элен и детьми, а вечером привезти их обратно; таким образом, доктор Эммануэль Родригес получал машину в свое распоряжение.

— Сегодня до конца дня ты можешь быть свободна, — сказала мне Элен Родригес, укладывая в большую корзину пляжные полотенца. — Думаю, Вильям с удовольствием воспользуется случаем, чтобы тебя куда-нибудь сводить.

Нам предстоял довольно долгий путь на юг в сторону Сан-Фернандо. Несмотря на возможность побыть наедине, я опасалась уезжать так далеко от дома. Если сломается машина или произойдет что-то другое, что вынудит нас задержаться, как мы объясним мое присутствие?

— Жизнь слишком коротка, — сказал доктор Эммануэль Родригес, глядя прямо перед собой. — Когда-нибудь ты это поймешь. В юности ты считаешь, что перед тобой вечность. Но такой штуки, как вечность, просто не существует.