Черная роза - [252]

Робер засмеялся.

— К черту братьев по ордену! Столько лет они не вспоминали обо мне! Откуда сейчас этот интерес? К тому же, разве эти братья были рядом со мной, когда я лежал умирающий в Шиноне? Нет; рядом со мной была моя жена! И у меня сейчас один принцип — любить ее. И быть счастливым с нею! Я — ее рыцарь. И принадлежу лишь ей… Не правда ли, любимая?

— Да, — гордо сказала Дом. — Робер лишь мой. И больше он никому не достанется!

Они обменялись красноречивыми взглядами. Очо понимающе вздохнул.

— Любовь, любовь! Что ты делаешь с нами?.. Я ведь тоже женюсь, монсеньор!

— Вот как? — спросил де Немюр. — Расскажите! Кто она?

В течение не менее получаса Очо расписывал терпеливо слушающим его Дом и Роберу свою избранницу, и, наконец, кончил тем, что пригласил их обоих на свою свадьбу.

— Бракосочетание состоится через пять дней, к тому времени мы с Франсиской надеемся найти подходящий для нас домик. Ее величество вначале настаивала, чтобы мы с женой жили в королевском дворце. Но ведь молодым супругам хочется иногда и уединения… Вы меня понимаете, не так ли? Мебель для нашего жилища уже заказана — подходящих для нас с Франсиской размеров. И домик бы тоже хотелось маленький и уютный. Желательно одноэтажный. Без этих высоких крутых ступенек. Ну, а на нашей свадьбе будет весь двор. Ее величество обещала обязательно присутствовать на церемонии. Но мне бы хотелось пригласить вас — самых близких моих друзей.

— Я не поеду, — сказал Робер. — Простите, Очо, но такое путешествие еще не для меня. Меня и в этот-то замок перевезли на носилках. Вы видите, что мне еще трудно держаться на ногах.

— Вижу — и не настаиваю… А ваша жена? Вы отпустите ее?

— Конечно. Не могу сказать, что с радостью. Я буду очень скучать… И потому требую одного — чтобы она уехала в Париж не больше чем на один день.

Очо сделал изумленное дицо.

— Право, герцог де Немюр, впервые вижу такого мужа! Вы женаты, кажется, пятый год… И не можете обойтись без супруги более одного дня?

— Именно так, — улыбнулся Робер, привлекая к себе Доминик и нежно целуя ее руки. — Даже если ее нет рядом час, я уже начинаю страдать… И, поверьте, отпуская ее НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ, приношу вам и вашей прелестной невесте огромную жертву!

— Мне только остается поблагодарить вас, монсеньор, за то, на что вы идете ради нас с Франсиской. И уповать на то, что и нас с женой ждет такая же любовь, способная выдержать годы совместной жизни, сохранив всю свежесть и глубину чувств.

— Уверена, сеньор Очо, что так и будет с вами! — воскликнула Доминик, глядя на Робера сияющими влюбленными глазами…

Через пять дней утром Доминик прибыла в Париж в сопровождении десятка слуг, в том числе мавра Исмаила, который теперь сделался чуть ли не ее личным телохранителем. Герцогиня де Немюр, естественно, остановилась во дворце своего мужа и, приняв ванну, переодевшись и слегка перекусив, отправилась в королевский дворец, в капелле которого должно было состояться венчание Очо и Пачиты. Казалось бы, свадьба карлика королевы — хоть и любимца Бланш, но все же не дворянина и, вообще, человека весьма сомнительного происхождения, — должна была, как и свадьба любого слуги, пройти незаметно и скромно; но ее величество, мечтавшая женить маленького уродца уже много лет, настояла на том, чтобы бракосочетание было пышным и торжественным, а обряд венчания был возложен хоть и не на епископа Парижского, но на исповедника королевы падре Алонзо де Кордову, родственника, как поговаривали, главы самой Инквизиции.

Поэтому, приехав во дворец, Доминик увидела множество нарядно одетых дам и кавалеров, ожидающих начала церемонии. Король и королева сидели на своих тронах, и Дом, приблизившись, приветствовала их изящным реверансом. Лицо Бланш, услышавшей имя герцогини де Немюр, объявленное сенешалем, сначала стало кислым, но, когда Доминик подошла к тронам и поклонилась, ее величество довольно милостиво улыбнулась молодой женщине и сказала:

— Мы рады вам, милое дитя. Как поживает наш кузен, герцог де Немюр? Как его здоровье? Право, жаль, что его нет сейчас с нами…

Дом покоробило это небрежное обращение «милое дитя». Можно было подумать, что королева разговаривает не с супругой герцога, а с его сиделкой!

— Благодарю вас, ваше величество, — ответила она, — моему МУЖУ гораздо лучше.

— Мы рады слышать это, — промурлыкала Бланш, — и надеемся, что в самом недалеком времени герцог де Немюр появится в столице.

— Боюсь, что это произойдет не так скоро, ваше величество. Воздух Парижа, по словам лечащих врачей, вреден моему супругу. И мы на днях уезжаем на юг, в Лангедок.

— В Лангедок! В такую провинцию! — всплеснула руками Бланш. — Несчастный кузен! Ему, столь блестящему вельможе, ехать в такую глушь!

— Роберу самому не терпится уехать туда, — с легкой улыбкой промолвила Дом, — чем дальше от Парижа, — тем, утверждает он, ему становится лучше… и легче.

— Увы! Там нет никаких развлечений, общества, женщин. А мой кузен так все это обожает! — воскликнула королева, с мнимой печалью покачивая головой.

Доминик чувствовала, что Бланш хочется разозлить ее. Едкий ответ уже готов был слететь с губ молодой женщины; но вдруг в разговор вмешался король. Юный Людовик недовольно взглянул на свою мать и громко сказал: