Черная роза - [225]

— Итак, сестра, — сказал Рауль, присаживаясь на край стола и пристально глядя на Розамонду. — Ты не отдашь мне бумагу?

— Я уже объяснила тебе, брат, что не могу этого сделать.

— Откуда такая несговорчивость? Ты всегда была так добра, покладиста, уступчива! Не иначе в тебе говорит кровь нашей покойной матушки. Ведь она была из этого проклятого рода де Немюров!

— Возможно, брат, в вещах несерьезных я и могу уступить. Но в делах чести — никогда! А документ, который ты требуешь от меня, — дело чести. Потому что я поклялась Роберу…

— Да сколько можно?!! — взвился де Ноайль. — Робер… Робер… Всегда он! Всегда и везде первый. Везде — даже в твоем якобы столь любящем меня сердце! Отдай бумагу! Иначе пожалеешь.

— Никогда, — гордо вскинула голову девушка.

— Ну что ж, — глухо промолвил Рауль. — Ты хотела, чтобы Робер освободил тебя от твоей клятвы? Вряд ли он сможет это сделать. Он не совсем, видишь ли, здоров. Но он здесь. И сейчас ты увидишь его! Жак! Покажи ей нашего пленника!

Жак подошел к тому, что Розамонда приняла за бесформенную груду ветоши. И сдернул ее. Девушка не сразу поняла, что там лежит. Там было слишком темно. Но Рауль схватил факел и, взяв сестру за руку, потащил ее за собой в этот угол. Он опустил факел к самому полу… И Розамонда в нестерпимом ужасе увидела, что это Робер. Лежащий на животе лицом к ней. А то, что было с его спиной, заставило ее оледенеть от страха. Потому что спины не было. Было сплошное кровавое месиво. Лицо Робера было абсолютно белым, глаза закрыты. Он тяжело и быстро дышал.

Розамонда покачнулась. Но громадным усилием воли заставила себя не упасть в обморок. Робер! Что с тобой сделали эти звери… И мой брат.

— Видишь, сестра. Это наш кузен, — тихо, зловещим голосом, произнес Рауль. — Он уже поплатился за свое упрямство. Тебя, конечно, такая пытка не ждет. Но, обещаю, я придумаю и для тебя что-нибудь, если ты не отдашь документ.

— Не отдам… Даже если сам Робер придет в себя и попросит меня сделать это… Не отдам! Ты — изверг, Рауль… Боже, какой же ты изверг! — простонала Розамонда, пытаясь вырваться из рук брата и подойти к де Немюру. Но де Ноайль оттащил ее назад.

— Ну, все! Хватит! Игры кончились! Я уверен, — бумагу ты спрятала на себе. Тебе придется или отдать ее сейчас же и добровольно… или раздеться… или, если ты заартачишься — мы сами обыщем тебя.

— Ты не посмеешь! Я — твоя сестра. Ты не посмеешь так поступить со мной!

— Увы! Я и не хочу, поверь. Но придется, раз ты так несговорчива. Так что ты выбираешь?

— Я ничего не отдам! Я не буду раздеваться! И не подходите ко мне! Я буду кусаться… царапаться… Я вам так просто не дамся!

— Нас трое, а ты одна. Ну, укусишь, ну, поцарапаешь… Подумаешь! Женские безобидные штучки! Они мне даже нравятся!.. Жак, Франсуа! Держите ее за руки! Я сам сниму с нее одежду!

И тут де Немюр открыл глаза и сказал слабым прерывающимся голосом:

— Кузина… Отдай ему бумагу…

— Нет, Робер! — закричала герцогиня. — Ни за что!

— Мне… очень жаль, — продолжал де Немюр. — Я виноват… что ты здесь… Я не должен был называть… твое имя… — Глаза его закрылись. Он вновь лишился чувств.

— Негодяи!.. Звери!.. Король и королева узнают о вашем преступлении! Клянусь распятием, узнают! — И девушка бросилась к лестнице. Но Рауль перехватил ее и стащил обратно в подвал. Она отбивалась изо всех сил. Но тут подбежали Франсуа и Жак. Трое мужчин повалили Розамонду на стол. Жак схватил ее за запястья, Франсуа — за лодыжки. А де Ноайль принялся раздевать ее, извивающуюся и тщетно пытающуюся вырваться из сильных мужских рук.

Через несколько минут Розамонда лежала на столе совсем нагая, если не считать серебряного распятия на ее груди. Она перестала сопротивляться, но двое клевретов Рауля по-прежнему крепко держали ее. Тело девушки было совершенно, и оба — и Жак, и Франсуа — жадно созерцали открывшуюся им красоту юной герцогини, пока де Ноайль рылся на полу в складках сорванной с нее одежды. Наконец, Рауль отбросил платье и нижнюю рубашку в сторону.

— Ничего, — сказал он злобно. — Никаких бумаг!.. Розамонда! Ты солгала. У тебя нет этого документа!

Сестра молча с ненавистью и невыразимым презрением смотрела на него.

— Ты молчишь… Документ остался в Париже, ведь так? Ты не привезла его с собой? Говори, говори же!

Но она не отвечала. Рауль побагровел.

— Ну хорошо же. Раз ты так… Я не пощажу тебя! Я отдам тебя моим людям. Вон как они на тебя уставились! Слюнки так и текут. А ты и впрямь красавица! Скрывала такое тело под своими глухими темными платьями! Я отдам тебя… кому? Франсуа! Конечно, Франсуа! Я вижу, он уже готов. Он первый тебя получит. И знаешь что, сестричка? Я открою тебе один секрет. Раз уж мы так далеко зашли… Это Франсуа убил твоего жениха. Он, лично! Раскроил ему череп топором. Твоему белокурому красавцу, Анри де Брие. На дороге под Руссильоном.

Глаза Розамонды расширились и потемнели. Франсуа хихикнул и облизнулся.

— Да, да! И, когда Франсуа будет тебя брать, — подумай об этом. Тебя поимеет убийца твоего возлюбленного! Ну… Что ты теперь скажешь?

— Отпустите меня, — тихо и спокойно ответила девушка. — Я отдам тебе бумагу, Рауль.