Чёрная река - [47]

На пароме, который следовал к статуе Свободы, одному из самых охраняемых мест Нью-Йорка, Холлис чувствовал себя слишком заметным: он черный, с рюкзаком, а вокруг — школьники да старики. Едва паром пристал к острову Эллис, боец постарался затеряться в толпе и направился к большому временному сооружению у подножия статуи.

Холлис простоял в очереди двадцать минут. Потом ему велели пройти в кабинку, похожую на гигантский компьютерный томограф. Механический голос попросил встать на отметку в виде двух зеленых отпечатков ступней. Холлиса резко ударило потоком воздуха — машина «обнюхивала» его, пытаясь учуять взрывчатые вещества и огнестрельное оружие.

Загорелся зеленый свет, и Холлиса провели в большую комнату со множеством камер хранения — на саму статую с сумками не пускали. Холлис опустил в щель автомата доллар, и механический голос потребовал приложить большой палец к панели сканера. Надпись над ячейками камер гласила: «ВАШ ОТПЕЧАТОК ПАЛЬЦА — ЭТО ВАШ КЛЮЧ. ОТКРОЙТЕ ИМ ЯЧЕЙКУ НА ОБРАТНОМ ПУТИ».

В рюкзаке у Холлиса лежала резиновая копия ладони Габриеля. Несколькими неделями раньше Майя развела в кастрюльке моделирующий пластик. Габриель обмакнул руку в коричневую липкую массу, и получилась биообманка — дубликат биометрических данных, который собьет Табулу со следа. Прикрывая муляж рукавом куртки, Холлис прижал резиновый большой палец к окошку сканера. Не прошло и секунды, как снимок, преобразованный в пакет цифровых данных, отправился в компьютер Большого Механизма.

— На статую — сюда, проходите, — монотонно бубнил охранник. — На статую — сюда, проходите…

Заперев рюкзак в камере хранения, Холлис проследовал вместе со всеми к бетонному основанию гигантской статуи. Все, кроме Холлиса, радовались, ведь они приехали в Свободную Страну.

Далеко за поддень Холлис вернулся в отель и проспал несколько часов. Проснувшись, он долго смотрел на полоску из четырех черно-белых моментальных фотографий, на которых был вместе с Вики. К «алтарю», шевеля усами, подполз огромный таракан, но бывший тренер по рукопашному бою смахнул насекомое на пол.

Взяв фотографии в руки, Холлис стал разглядывать их в свете лампы, особенно последнюю: Вики смотрит на него, а во взгляде — любовь и понимание. Девушка прекрасно знала, какой жестокий и эгоистичный был Холлис в прошлом, но приняла его таким, какой он есть. И от этого Холлису хотелось прямо сейчас броситься в битву с каким-нибудь кровожадным монстром, сделать все, чтобы только оправдать чувства Вики.

Примерно в восемь вечера боец оделся и вышел. Он взял такси и поехал в центр города — в район, где некогда располагался гигантский мясокомбинат. Застроенная промышленными зданиями территория размером в двадцать кварталов находилась к западу от Гриннич-виллидж. В здании бывшего завода по производству мяса цыплят и размешался клуб «Маска». Завод в свое время проработал три года — достаточно для предприятия в столь непростом мире.

Большое центральное помещение делилось на две половины: первую — большую — занимали танцпол, два бара и коктейль-зона; вторую — VIP-зона, куда вела лестница в дальнем конце зала. На второй этаж допускали только важных гостей, то есть богатых или очень красивых. Провинциалы оставались внизу; они приезжали в Манхэттен на машинах и поездах, покупали коктейли, принося прибыль хозяевам, и глазели на актеров и фотомоделей, которым коктейли подавали бесплатно. У владельцев был пунктик насчет такого разделения клиентов.

Без огней и музыки клуб походит все на ту же фабрику по упаковке куриных тушек. В раздевалке для персонала Холлис переоделся в черную футболку и спортивную куртку. Надпись от руки над зеркалом гласила: работника, продающего клиентам наркотики, уволят немедленно. Однако руководство не возражало, когда работники продавали наркотики друг другу.

Вставив в ухо наушник рации, Холлис вернулся в главное помещение. Вышибалы «Маски» давно разработали изощренную систему выколачивания денег из клиентов. Самым козырным считалось место у входа в VIP-зону, и в данный момент его занимал Будда — сын афроамериканца и китаянки, он обладал огромным пузом, за которое и получил прозвище. То же брюхо, казалось, уберегало его от безумий Нью-Йорка.

Холлис поднялся на второй этаж. Будда наводил марафет у себя в царстве — расставлял столы и стулья.

— В чем дело? — спросил он. — Выглядишь неважно.

— Да все нормально.

— Запомни: если кто-то хочет пройти за барьер — пусть сначала обратится ко мне.

— Конечно, правила я знаю.

Будда охранял главный вход на лестницу, Холлис — выход с противоположной стороны, которым пользовались важные гости, когда шли в уборную или на танцпол потереться плечиками с потной толпой. Работа Холлиса заключалась в том, чтобы не пускать наверх провинциалов. Весь вечер он говорил «нет», но за умеренную мзду клиент мог услышать желанное «да».

Как всегда, Холлис, уподобившись послушному трутню, исполнял обязанности. Однако его не отпускало нехорошее чувство, будто ночью что-то пойдет не так. В кабинку можно было пройти по огороженному проходу; внутри имелись кожаные диванчики, столики для коктейлей, тонированное окно и интерком — чтобы делать заказы в баре. На сегодня кабинку заказали дельцы из Бруклина, любившие закинуться наркотой в ночных клубах. Если наемники Табулы придут этим вечером в поисках Габриеля, их ждет неприятный сюрприз.