Чёрная река - [43]

— Все-все, заканчиваю. И если по правде, лучше у меня ни разу не получалось.

Выдавив себе на пальцы немного крема для бритья, Джаггер нанес пенку Габриелю на кожу рядом с ушами и сбрил бачки. Закончив, стер остатки крема рукавом рубашки.

— Ну, теперь ты новый человек, приятель, — сказал Джаггер.

Габриель встал и подошел к висевшему на стене треснутому зеркалу. Трещина проходила наискось через отражение, но было видно, что бегун подстриг его по-военному коротко. Это, конечно, не тот уровень, что Майины маскировочные контактные линзы или накладки на пальцы, но все же лучше, чем ничего.

— Разве Роланд не должен был уже вернуться? — спросил Габриель.

Джаггер проверил время по часам на дисплее мобильника.

— Сегодня его очередь покупать продукты. А вы что, ужин готовите вместе?

— Не думаю. Во всяком случае, не после того, как я вчера сжег соус для спагетти. Роланд только должен был кое-что для меня проверить.

— Не боись, проверит. Роланд — спец по выполнению простых заданий.

— Не может быть! Данте слажал. Снова! — Себастьян с отвращением отбросил книгу. — И почему Вергилий не взял в путешествие по аду Свободного бегуна?!

Оставив комнату, в которой некогда располагалась гостиная, Габриель взобрался по узкой деревянной лестнице к себе на чердак. Стены покрывал иней, дыхание вырывалось изо рта паром. Габриель уже десять дней жил с Джаггером, Себастьяном и Роландом в Винном доме — так бегуны называли свой сквот на южном берегу Темзы. Эта трехэтажная развалюха когда-то была фермерским домом посреди огородов и садов, плоды из которых поставлялись в Лондон.

Оказывается, в восемнадцатом веке англичане были куда ниже ростом. Чтобы войти к себе в каморку — пустую комнатку с оштукатуренными стенами, — Габриелю приходилось пригибаться.

Странник подошел к маленькому круглому окошку. Доски под ногами скрипели.

Кроватью Габриелю служил матрас, постеленный на четыре листа фанеры, принесенные из погрузочного дока. Скудные пожитки Странник держал в картонной коробке. Единственным украшением в комнате служила фотография в рамке — девушка-новозеландка, «Наша Труди». С инструментами на поясе и кувалдой в руке Труди нагло ухмылялась в объектив фотокамеры. Поколение назад она во главе небольшой армии сквоттеров захватила ничейные дома вокруг Боннингтон-сквер. То время прошло, Ламбетский совет отдал большую часть домов во владение собственникам. Но Труди по-прежнему ухмылялась с фотографии, и все тем же оставался Винный дом — разваливающимся и ничейным.

После победы в забеге Габриель и команда Джаггера подружились. Ребята сразу дали Страннику еду, кров и… новое имя.

— Как тебе удалось? — спросил Джаггер по пути домой.

— Когда спускался по водосточной трубе, понял, что есть шанс, и ухватился за него.

— Ты никогда этого прежде не делал? А ты решительный малый!

Габриель упомянул, что занимался парашютным спортом: совершал затяжные прыжки — это когда выпрыгиваешь из самолета на большой высоте, несешься вниз в свободном падении целую минуту и только потом дергаешь за кольцо.

Джаггер кивнул, как будто это все объясняло. — Слушаем сюда, — сказал он остальным. — У нас новенький. Приветствуем, теперь ты — Свободный бегун.

Когда Габриель на следующее утро проснулся в Винном доме, он сразу отправился к Тайбернскому монастырю. Нужно было во что бы то ни стало спуститься в подвал и отыскать подсказку. Иначе отца не найти.

Три часа Габриель сидел на скамейке через дорогу от монастыря. Двери редким туристам открывали сестра Энн — та, что отказалась отвечать на расспросы, — и сестра Бриджет — монахиня помоложе, испугавшаяся, едва Габриель упомянул своего отца. Странник приходил еще дважды, и оба раза дежурили сестры Энн и Бриджет. Оставалось ждать, когда сестру Бриджет сменит другая монахиня.

В остальное время Габриель бродил по Лондону в надежде встретить отца. В городе были сотни камер, но младший Корриган старался уменьшить риск — не пользовался общественным транспортом и держался подальше от набережных в северной части города.

То, что Габриель — Странник, постепенно меняло его восприятие. Достаточно было взглянуть на человека, и ему открывались едва заметные оттенки чувств. В мозгу сам по себе щелкал некий переключатель, контролировать который Габриель не мог. В одно утро он шел по парку Клэпем-Коммон, и вдруг словно бы включился панорамный обзор. Странник увидел одновременно весь мир вокруг: красоту желтого одуванчика, плавный изгиб кованой решетки… И липа, много лиц — лондонцы выходили из магазинов, шли вниз по улице, а в глазах у людей виделись боль, усталость, изредка — проблески радости. Новое ощущение захватило Габриеля, но не надолго, через час все прошло.

Со временем Габриель заметил, что втянут в подготовку к гигантской вечеринке, которая должна была состояться в Винном доме. К таким собраниям он относился настороженно, но сейчас Странник был не Габриель, а Гало — американский Свободный бегун без прошлого и будущего. Гало мог забыть о способностях Странника и запросто выйти из дому с Джаггером, чтобы купить пивка.

День праздника выдался морозный и солнечный. Первые гости подоспели сразу после обеда, остальные подтягивались до самого вечера. Комнаты Винного дома наполнились людьми, которые угощались едой и выпивкой. По коридорам сновали детишки; один из бегунов даже принес с собой грудничка в сумке — «кенгуру». В саду поддатые участники торжества хвастались, кто изящнее или оригинальнее преодолеет препятствие в виде мусорного бака.