Черная принцесса - [35]

– А... Вы его самого спрашивали, где он был в тот вечер? – озадаченно спросила Валентина Михайловна.

– Да, но алиби у него нет. Он просто рассказал мне историю, которую, как мне показалось, выдумал на ходу, – усмехнулась я.

– Но... Нет, я не знаю, я не знаю! – Милентьева взволнованно вскочила с кресла и прижала руки к щекам. – Меня все это с ума сведет!

– Вы успокойтесь. – Я поняла, что разговаривать с Валентиной Михайловной по поводу виновности или невиновности ее бывшего мужа бесполезно, и выяснять это придется самой. – Валентина Михайловна, у вас не появилось никаких новостей? – задала я вопрос, за ответом на который, собственно, и ехала сюда, а заодно оценить обстановку.

– Да нет, ничего конкретного, – вздохнула Милентьева. – Пистолет так и не нашли, убийцу Виталия тоже... Я все ломаю голову, кому мог понадобиться этот злосчастный пистолет и зачем!

– Это и мне не дает покоя, – призналась я, а про себя подумала, что искать ответ на этот вопрос следует как можно скорее, пока не случилось непоправимого.

Я уже собиралась перевести тему на сына Валентины Михайловны Алексея, как раздался звонок в дверь. Милентьева прошла к домофону, и через некоторое время я услышала голос сестры Валентины Михайловны Галины. Она говорила взволнованно и торопливо, но что, я не могла разобрать.

– Галина, ты пройди, сядь, сейчас я принесу кофе, – сказала Милентьева, и Галина Михайловна прошла в гостиную.

Она была одета в черные брюки, плотно облегающие ее крепкий зад, и джемпер ярко-зеленого цвета. Я обратила внимание, что короткие светлые волосы женщины торчат во все стороны, а на лице совсем нет макияжа, из-за чего оно выглядело постаревшим. Было видно, что Галина Михайловна сильно встревожена. Сев в кресло, она рассеянно поздоровалась со мной и тут же закурила сигарету. Разговаривать со мной она явно не собиралась, будучи погруженной в собственные мысли.

Валентина Михайловна вскоре принесла кофе и с улыбкой обратилась к своей старшей сестре:

– Ну как твои дела? Как себя чувствуешь?

– Да... – замялась Нежданова, отводя взгляд в сторону. – Проблемы интимные...

– Опять здоровье, – вздохнула Милентьева. – Я же предлагала тебе лечь в частную клинику, там бы тебя полностью обследовали, провели бы...

– Валя, – перебила сестру Галина Михайловна, – не надо сейчас, пожалуйста.

– Ну хорошо, – несколько обиженно развела руками Милентьева. – Ты пей кофе, пей...

После этого она посмотрела на меня, явно призывая продолжить диалог, но у меня не было намерения делать это при посторонних. Я уже хотела перенести разговор на другое время, как вдруг беспокойно и нервно ерзавшая в кресле Галина Михайловна решительно обратилась к своей младшей сестре:

– Валя, ты со мной поговорить можешь? Только прямо сейчас, у меня времени мало.

– Да господи... – Валентина Михайловна поднялась с кресла. – Могу, конечно, но что еще за секреты?

– Пойдем к тебе, – поднялась и Нежданова.

Милентьева извинилась передо мной, и женщины оставили меня одну. Впрочем, одиночество мое длилось недолго, минут пять, не больше. После этого Валентина Михайловна вернулась в гостиную. Сестры с нею не было, и я слышала, как хлопнула входная дверь. Милентьева была явно чем-то озабочена и даже расстроена. Сев в кресло, она вдруг очень эмоционально воскликнула:

– Господи, да что же это такое! Всем лишь деньги от меня нужны! Как будто и впрямь только и мечтали, чтобы Виталий поскорее умер!

– Это вы о чем? – осторожно спросила я.

– Да-а! – Валентина Михайловна махнула рукой и потянулась за сигаретой. – Проблемы и впрямь несколько интимного характера.

– И все же. – Я внимательно посмотрела на женщину. – Расскажите, пожалуйста.

Милентьева вздохнула.

– Полгода назад у моей сестры обнаружили опухоль в груди, – пояснила она. – Опухоль незлокачественная, тем не менее ей предложили ее удалить. А Галина почему-то испугалась, отказалась... Хотя я сама предлагала ей все устроить, я ведь по профессии врач. Пусть я не работаю, но у меня остались знакомые, связи! Ей бы все сделали грамотно, но у нее появились какие-то дурацкие страхи, предрассудки... Якобы она видела нехороший сон и все в таком духе. Ну насильно ее никто не может заставить. Отказалась так отказалась. А теперь вот выясняется, что у нее начались боли и опухоль вроде как растет. Она и попросила деньги... на лекарства.

– И что, много попросила?

Валентина Михайловна, помявшись, назвала сумму.

– У меня к вам еще один вопрос, но пусть он вас не смущает. Вы говорили, что ваш сын Алексей в ночь убийства Виталия Алексеевича был дома. Вы уверены в этом?

– Ну да... – Милентьева непонимающе смотрела на меня. – А как же может быть иначе? Он пошел спать в двенадцатом часу, а утром я его подняла.

– А мог Алексей или кто-то другой из членов вашей семьи выйти из дома незамеченным? Ну, если бы хотел по каким-то причинам скрыть свой уход? Просто представьте себе такой вариант.

Милентьева задумалась. Было видно, что мой вопрос все-таки смутил ее.

– В принципе, такое возможно... – наконец неуверенно протянула она. – Я была наверху, в своей комнате, Марина пришла поздно. Но зачем Алеше нужно было выходить из дома незаметно? Мы никогда не запрещали ему уходить по его делам в позднее время, зачем он стал бы уходить тайком, правильно? Таня... – Милентьева умоляюще посмотрела на меня. – Простите, но ваши вопросы меня пугают. Мне кажется, что вы подозреваете нашу семью в чем-то... нехорошем.