Чёрная Пешка - [14]

Как и все средневековые микромонархи, прапраправнуки Хага Удачливого воевали за земли. Но вести-то боевые действия по явным причинам им приходилось на море! Понятно, что обладание большим военным флотом автоматически обеспечивало большие преимущества в соперничестве. Шла беспрестанная гонка морских вооружений. На постройку флотов беспощадно сводили великолепные леса, нанося экологии невосполнимый ущерб. Сотни тысяч тружеников исключались из производства материальных благ, строя на верфях многочисленные галеры и парусники, которым предстояло сгореть или затонуть от таранного удара. Повинности ремесленников росли, крестьян закрепощали, взвинчивали размеры барщины и оброка. По островам прокатывались волны восстаний. Для их подавления феодалы временно забывали о междоусобицах, объединялись, с беспримерной жестокостью казнили недовольных, после чего вновь набрасывались друг на друга. В 16 веке по земному летосчислению население Архипелагов заметно сократилось и безмерно устало от кровавой круговерти. Желающих добровольно служить на флоте становилось все меньше. Островные князья и царьки вводили принудительные рекрутские наборы. От «людоедов» (так называли поставщиков пушечного мяса) зажиточные островитяне откупались взятками, но подавляющее большинство семей просто не имело для этого средств. Беднота бежала в горы, укрывалась в последних клочках лесов, однако и там не находила спасения.

Выход, меж тем, оказался гениально простым. Не спасла земля — приютит океан. В середине 16 в.[9] начались массовые мятежи матросов в эскадрах и рабочих на верфях. Мятежники захватывали корабли и поднимали белые флаги с двумя иероглифами, которые в силу игры слов означали одновременно «Нечего терять» и «Нет возврата». Бритолобые пираты объединяли свои силы, захватывали маленькие островки, строили неприступные форты и устраивали настоящие корсарские республики[10]. Отношение к спокойной семейной жизни и материальному благополучию было самым презрительным: «Настоящего моряка съедают рыбы, а не черви!», «Старики — не моряки!». Неописуемое издевательство и живодерство по отношению к «чужим» соседствовало с казнями за мелкую обиду нанесенную «своему». Беспросветное пьянство и безделье на берегу сочеталось с нерушимой дисциплиной и разумной инициативой во время похода. Пиратская вольница на береговых сходках сама выбирала, критиковала и смещала капитана, зато в море он имел право скормить акулам любого нарушителя его приказа.

К концу 16 в. «белые» пиратские флотилии разнесли в щепки флоты всех островных правителей. Некоторые Хагиды сложили свои венценосные, но не очень умные головы в безнадежной борьбе с корсарами. Выиграть войну с морскими разбойниками оказалось невозможно. Те оказались сообразительными и старались не обижать простолюдинов. Более того, небольшую часть добычи, награбленной у князей и прибрежных феодалов, они раздавали наиболее неимущим крестьянам и ремесленникам. Самой собой, «робингудовские» наклонности саракшианского «морского казачества» определялись отнюдь не их приверженностью идее имущественного равенства! Имел место точный расчёт: высадившись в любой точке побережья, пираты могли рассчитывать на самую горячую поддержку населения, тогда как князья в борьбе с белыми корсарами никакого содействия от собственных подданных вообще не получали.

Казалось, лучшего расклада для себя «морские казаки» не могли придумать. Но все изменилось, когда разгромленные князья притихли на своих островах, отказавшись от борьбы за моря и усердно сооружая береговые крепости. Дальние броски к Континенту с отрывом от баз снабжения и ремонта на практике оказались невозможными для каравелл и галеонов белых пиратов.

«Кого и где грабить-то будем, братья?!» — этот исполненный трагического недоумения вопль все чаще раздавался на сходках разбойничьих экипажей, измотанных бездельем, безденежьем и, как следствие, изнуряющей трезвостью.

В 1553–1600 гг. в государстве Дзагга правил царь Зуцихаг XV[11]. Как и прочие Хагиды, он не имел никаких шансов силой истребить разбойничью вольницу. Но он и не ставил перед собой подобной задачи. Зуцихаг XV отменил крепостное право, предоставил вольности мелким землевладельцам и крестьянству, чем заслужил славу благодетеля и «отца народного». Затем предложил нескольким талантливым адмиралам корсарского флота наняться к нему на службу. После разгрома сопредельного владетеля царь щедро оплатил услуги «белых», отдав тем всю взятую в бою добычу, а себе оставив всего-навсего (нет, каково бескорыстие!) завоеванное княжество. Это привлекло к нему толпы других пиратов. Когда до других Хагидов дошло, что творится, и они сами попытались перетянуть на свою сторону «морских казаков», было уже поздно. Под властью державы Дзагга находились стратегически важные острова с главными базами корсаров.

Феодальная раздробленность завершилась уже после смерти Зуцихага XV с образованием на Архипелагах семи крупных царств, четырех княжеств и одной республики. По причине сложившегося равновесия сил междоусобные войны между ними сами собою прекратились, а прирученные монархами бывшие пиратские флотилии перешли к постоянному служению в какой-либо державе. Боевые суда стояли теперь в портах не только под белыми флагами, но и с вымпелами хозяина. Рядовые корсары сохраняли привычные вольности, а их капитаны и лейтенанты получали теперь жалование из государевой казны, обрастали семьями, заводили дома, где надеялись спокойно и обеспеченно встретить старость.