Черная пелерина - [43]

— Верно подмечено, — согласился Маккинсли, — я вам скажу. Все потому, что Пуассиньяк сигареты взял без спросу, соблазнившись удобным случаем. Взять у кого-то сигареты — еще не преступление.

— Хуже было бы для него, если бы он украл сигареты и убил Дюмолена. Тут вы правы.

— Во время моего визита к Пуассиньяку мне удалось просмотреть подшивки газет, которые он собирает со скрупулезностью маньяка. И среди других в одной из подшивок я нашел тот экземпляр газеты, в которую был завернут кирпич, найденный на дне моря.

Рандо сложил руки на груди.

— Я охотно взял бы вас к нам в полицию, — сказал он серьезно. — Вы работаете, как профессионал.

— Благодарю, — режиссер поклонился, приложив руку к сердцу. — А на десерт я сообщу вам, что мсье Пуассиньяк — страстный курильщик трубки и пользуется приспособлением, очень похожим на те, которые мы нашли в таком изобилии в комнате Дюмолена, несмотря на то, что покойник не курил. На одной из своих прогулок я зашел в табачный магазин. Продавец представил мне два вида таких приспособлений. Одно поменьше, другое побольше. И ни одно из них не похоже на те, которыми мы располагаем и которыми пользуется Пуассиньяк. Это приспособления старого типа, которые, как я понял, давно не выпускаются.

— А значит? — Рандо щелкнул каблуками, как старый вояка.

— А значит? — ответил вопросом режиссер.

В этот момент в дверь постучали. Прежде чем они успели повернуть головы к двери, раздался тихий голос:

— Я не помешаю?

В столовую проскользнул мсье Дюверне.

— Анни сказала мне, что Гортензии нет дома, вот я и позволил себе войти сюда.

— Ну что вы, прошу, — Рандо широким жестом пригласил мсье Дюверне занять место.

Дюверне с интересом рассматривал интерьер комнаты, усевшись на краешке стула. Он говорил тихим голосом, находясь, очевидно, еще под впечатлением недавней смерти владельца виллы.

— Вы просто как с неба нам свалились, — жизнерадостно сообщил инспектор, — ваше присутствие нам просто необходимо.

— Я к вашим услугам, — ответил Дюверне.

— Да не говорите вы так тихо! — воскликнул Рандо намеренно громко, чтобы приободрить гостя. — Никто нас не подслушивает.

— До сих пор не могу отойти, — Дюверне вновь осмотрелся, — не так давно еще…

— Да, мсье Дюверне, тяжело. Нужно теперь в одиночку бороться за место мэра.

— Легко сказать — в одиночку. Сторонники мсье Пуассиньяка проводят сейчас кампанию против меня. В отсутствие мсье Дюмолена мои сторонники не могут ни на что рассчитывать.

— О, мсье Пуассиньяк располагает мощной поддержкой, — подтвердил Маккинсли. — Из того, что я знаю, вытекает: борьба будет упорной.

— Вот, видите, — вздохнул Дюверне. — Я и пришел к мадам Гортензии, чтобы спросить, не надо ли чего. Ведь женщина осталась одна. А еще я пришел посоветоваться в одном деле.

— А кто этот самый Пуассиньяк? — спросил неожиданно Рандо тоном вполне официальным.

— Пуассиньяк? — в глазах Дюверне вспыхнули искорки, но сразу же погасли. — Мсье Пуассиньяк представляет людей, крайне радикальных.

— Но расскажите нам, что вы о нем думаете, — прервал его инспектор.

Дюверне слабо улыбнулся.

— Я должен быть лояльным по отношению к своему политическому противнику.

— Прошу расценивать мой вопрос как чисто служебный.

Дюверне беспомощно развел руками.

— Боюсь, что я не буду объективным.

— Люди объективные достойны восхищения, — коротко прервал Рандо. — Я вас слушаю. Мсье Маккинсли может при этом присутствовать, — прибавил он, увидев нерешительный взгляд Дюверне, направленный на режиссера.

— Ну что же, — было заметно, что Дюверне с трудом формулирует ответ, — мсье Пуассиньяк, несомненно, сильная личность. Это человек, который хочет много в жизни достичь. Он мне всегда представлялся человеком без излишней щепетильности. Конечно, это мое мнение, предупреждаю, но если хотите знать все, то я скажу. Он амбициозен, очень амбициозен. Он удовлетворяет свою чрезмерную жажду достижения цели, невзирая на разные препятствия. Да, это человек неразборчивый в средствах, — Дюверне замолчал на мгновенье, уставившись в пол. — Он не признает авторитетов. Например, он смог публично критиковать Дюмолена, даже угрожать ему. Это, в конце концов, могут подтвердить жители От-Мюрей. — Дюверне опять прервался. — Да, он ненавидел Дюмолена. Это была прямо-таки биологическая ненависть, потому что Дюмолен был для города большим шансом, большой надеждой.

— Что же, Пуассиньяк убил Шарля Дюмолена? — бросил внезапный вопрос Рандо, покачиваясь на каблуках.

Дюверне зашатался на стуле. Он был заметно поражен этим вопросом. Даже потер лоб, словно человек, у которого случилась галлюцинация.

— По вашему мнению, Пуассиньяк мог убить Дюмолена? — повторил инспектор.

Дюверне проглотил слюну.

— Нет. Я уверен, что нет.

— Вы так говорите… — инспектор заложил руки за спину и принялся бегать по столовой.

— Мы можем ненавидеть своих противников, но мы их не убиваем, — гордо заявил Дюверне.

— В этом слышится голос Франции, — удивленно покачал головой режиссер. — То же самое сказал и мсье Котар, который, кажется, относится к вашим сторонникам. Похвальное единомыслие.

— Я уверен, — сказал Дюверне, — что, несмотря на большое расхождение в мировоззрении и даже на кровожадные угрозы радикалов типа Пуассиньяка, вы услышали бы от них то же самое.