Черная Пантера. Кто он? - [3]

Когда она заметила сына, вышедшего из-за угла, в ее глазах появилось раздражение.

– Ты почему опоздал? – беззлобно прошептала она, заключила сына в объятия, а потом безуспешно попыталась привести его одежду во что-то, хотя бы отдаленно напоминающее порядок.

Девонте дергался и извивался, пытаясь отбиться от маминых попыток поправить его прикид. Боковым зрением он заметил в толпе нескольких девочек своего возраста и подумал, что, если они увидят, как мама одергивает ему майку и детским платочком протирает уголки глаз, это сразу заметно снизит его шансы на знакомство с ними. Но он понимал, что, если открыто выступит против проявления материнской заботы, та станет еще настойчивей, так что стоически терпел страдания.

– Это для меня очень важно, понимаешь? – прошептала мама ему на ухо, наконец-то удовлетворенная результатом своих усилий. – Мы уже много лет не видели короля, а после всего того, что рассказывал твой дедушка… Нужно, чтобы ты вел себя безупречно, хорошо?

Девонте улыбнулся, хорошо зная, чем сможет успокоить маму. Он сделал щенячьи глазки, не сомневаясь, что ее сердце сразу растает:

– Обещаю, что буду умничкой. А потом мы пойдем в новый музей, правда?

Она фыркнула и быстро его обняла:

– Знаю я этот твой взгляд, дружок. Его испробовали на мне более опытные мужчины, чем ты, включая твоего отца.

– И тогда тоже сработало, так ведь, мам?

Она только собралась добродушно парировать, как вдруг их болтовню прервал звук ветряных деревянных колокольчиков. Вошел пожилой экскурсовод с седой бородой, которого сопровождали две самые эффектные женщины, которых Девонте когда-либо доводилось видеть. Первая была высокой, гибкой, с темной бронзовой кожей, сложена как профессиональная баскетболистка, но двигалась удивительно легко. На ее лице застыло хмурое выражение. Женщина окинула взглядом каждого посетителя, явно ожидая какой-то угрозы.

Ее компаньонка была похожа на гимнастку – участницу Олимпийских игр: такой она была маленькой и быстрой. Девушка поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, оглядывая комнату и часто посматривая на невероятно тонкий прибор в руках, похожий на смартфон, обтянутый напоминающим лайкру материалом. Она была такой же темнокожей, как и первая, но ее лицо, казалось, сияло внутренней улыбкой; как будто девушка хранила секрет, который, поделись она им, заставил бы ее в голос рассмеяться.

Обе женщины были обриты налысо и одеты в одинаковые облегающие черно-синие брючные костюмы. Девонте заметил, что они общаются без слов: высокая кивнула, а потом скрылась в ближайшей комнате. Пожилой экскурсовод прочистил горло.

– Леди и джентльмены, Смитсоновский институт счастлив приветствовать вас в национальном музее искусства Африки на открытии нашей новой выставки вакандийского искусства. Эта коллекция, экспонаты которой поднимают вопросы физического, социального и духовного опыта, была полностью организована на средства нашего гостя, любезно выделившего время в своем плотном графике, чтобы поучаствовать в сегодняшнем открытии, – мужчина коротко кашлянул и широко улыбнулся, и все увидели, как ярко сияют его зубы. – Я мог бы продолжать еще долго, но с таким же любопытством, как и вы, жду, что скажет наш спикер, так что пора уступить ему место. Леди и джентльмены, с гордостью представляю вам нашего благодетеля: Черную Пантеру, его королевское величество короля Ваканды Т’Чаллу!

Девонте слышал, как его мама глубоко и резко вздохнула. Он старался подняться на цыпочки, чтобы что-то разглядеть в толпе, которая взорвалась аплодисментами. Среди леса рук и голов мальчик едва разглядел высокого темнокожего мужчину, появившегося рядом с амазонками-телохранительницами. Рассмотрев его, Девонте был слегка разочарован. Он ожидал увидеть короля во всем великолепии. А этот был больше похож на магазинный манекен.

Мужчина прошествовал в сторону небольшого возвышения рядом с красной ленточкой и поднялся на него так грациозно, будто был одним из тех гарлемских танцоров, на которых они с мамой ходили смотреть в Центр Кеннеди. Вместо короны и мантии на нем было что-то похожее на дорогой черный офисный костюм; плечи и груди король обернул традиционной африканской накидкой из ткани кенте. Теперь, когда аплодисменты утихли, Девонте обратил внимание, что Т’Чалла ненамного старше некоторых ассистентов преподавателей – недавних выпускников средней школы. На его лице намечалось лишь слабое подобие бороды, а улыбка, которой он одарил собравшихся, кажется, не затронула его проницательные карие глаза, мечущиеся по комнате, будто опасаясь наткнуться на чей-нибудь восхищенный взгляд.

Т’Чалла поднял руки, призывая к тишине. Он расположился рядом с сияющим от радости экскурсоводом. Одна из телохранительниц подала ему карточки с подсказками и попутно что-то прошептала на ухо, и это заставило его улыбнуться, обнажив зубы, резко белеющие на фоне кожи. Пару секунд король перемешивал карточки, а потом вдруг положил их в карман пиджака. Когда он наклонился вперед и заговорил, в его мягком голосе послышался сильный африканский акцент:

– Спасибо вам, дорогие друзья, и спасибо Смитсоновскому институту, пригласившему меня на открытие выставки. Как многие из вас знают, недавно, после смерти моего достопочтенного отца, я взошел на трон в родной стране Ваканде. Но еще до того, как стать королем, я мечтал прежде всего о том, чтобы наша страна стала более активным участником международных отношений, и я не знаю лучшего способа рассказать о себе миру, чем с помощью национального искусства, – Т’Чалла повернулся и изящно указал на галерею за своей спиной. – Здесь вы найдете работы самых великих художников и мастеров, которые я, будучи принцем, приобрел для королевского дворца в Ваканде. Я решил, что это будет лучшим подарком миру и нашим американским друзьям – поделиться своей коллекцией в знак дружбы.