Черная пантера - [25]

Как только герцог и герцогиня в сопровождении сэра Филиппа покинули концертный зал, все ринулись к дверям. Я поняла, что отыскать кого-нибудь в этой толчее практически невозможно. Мне удалось найти Генри, но к этому времени Анжела и Дуглас исчезли из виду. Не знаю, нарочно они это сделали или нет, но они просто растворились в толпе. И я осталась наедине со своим зятем.

— Хочешь куда-нибудь пойти? — спросил он. Я покачала головой.

— Ну ладно, — сказал он. — Тогда поехали домой. Думаю, Анжела поедет с Дугласом в его машине, так что нам нет надобности ждать их.

Мы вошли в холл и велели слуге принести нашу верхнюю одежду. Пока мы ждали, к Генри подошел лакей.

— Господин Уотсон? — спросил он.

— Да, — ответил Генри.

— Сэр Филипп просил вас, сэр, оказать ему честь и выпить с ним чаю.

По лицу Генри я догадалась, что он собирается отказаться. Я схватила его за руку и взмолилась:

— Пожалуйста!

— Ты хочешь принять приглашение? — удивился он.

— Конечно.

— А как же Анжела?

— Что мы можем поделан, . — ответила я. Генри повернулся к лакею.

— Передайте сэру Филиппу, что леди Гвендолин Шербрук и я с удовольствием принимаем его приглашение, а леди Анжела уже отправилась домой.

— Слушаюсь, сэр. Сэр Филипп приглашает вас в ресторан. Позвольте проводить вас к другому выходу.

Я взяла горностаевое манто, которое одолжила у Анжелы на этот вечер, Генри надел плащ, и мы направились к расположенной под мраморной лестницей двери, которая вела в небольшой вестибюль. Дверь, выходившая на улицу, была открыта, около нее стояли дворецкий и два лакея. На улице я заметила большой серый «ролле».

Через минуту по лестнице сбежал сэр Филипп.

— Очень сожалею, Уотсон, что ваша супруга уехала домой, — обратился он к Генри.

— Я не знаю, домой она направилась или нет, — ответил тот. — Она ушла еще до того, как мне передали ваше приглашение.

— Думаю, мы с вами вполне подходим для того, чтобы сопровождать леди Гвендолин, — засмеялся он. Потом повернулся ко мне:

— Вам понравился концерт?

— Очень, — ответила я.

На лестнице появился еще один мужчина.

— Спускайся, Дэвид, — позвал его сэр Филипп. — Ты заставляешь нас ждать. Вы знакомы? Полковник Паркер — леди Гвендолин Шербрук — господин Уотсон.

Полковник Паркер, который казался слишком молодым для своего звания, пожал всем руки, и мы двинулись к машине.

— Садись вперед, Дэвид, — сказал сэр Филипп полковнику. — А мы втроем устроимся сзади.

Сэр Филипп сел слева от меня, а Генри — справа. Лакей накинул нам на колени полость. Машина тронулась. Мы с сэром Филиппом сидели так близко друг от друга, что наши руки касались. Меня охватило странное возбуждение.

— Что вы скажете о моем доме? — как бы между прочим спросил сэр Филипп. Мое колебание вызвало у него смех.

— Ну ладно! — сказал он. — Не бойтесь, говорите правду — именно этого я и жду от вас.

— Он ошеломил меня, — ответила я.

— Я и сам нередко испытывал такое же чувство, — признался он. — Помню, в детстве я ужасно боялся этих портретов в гостиной. Мне казалось, что они смотрят на меня и говорят: «Значит, вот кого мы породили — мы не очень высокого мнения о нем».

Мне страшно захотелось расспросить его о другом портрете, рассказать ему, что я увидела в его спальне. Мне захотелось побольше выяснить о картине, на которую он бросает последний взгляд, прежде чем лечь в постель. Мне стало любопытно, как бы он отнесся к тому, что эта темноволосая красавица Надя вызывает у меня живейший интерес.

Мы приехали в фешенебельный ночной клуб, своего рода винный ресторан, которому совершенно непостижимым способом удавалось ограничивать круг своих посетителей только избранными клиентами.

— Я заказывал столик, — сказал сэр Филипп, и нас сразу же проводили в небольшую нишу, где был сервирован стол на четверых.

Полковник Паркер и Генри встретили своих знакомых и остановились поболтать с ними, а мы с сэром Филиппом сели за наш столик. Сэр Филипп велел подать шампанское.

— Расскажите мне о себе, — произнес он голосом, не терпящим возражений. — Я хочу знать, что вы думаете.

Его слова озадачили меня, однако, подчинившись, я принялась рассказывать, как провожу время в Лондоне, как развлекаюсь. Он сидел опустив голову и что-то чертил обгорелой спичкой на скатерти. На меня он не смотрел.

Я наблюдала за ним… Внезапно мне в голову пришла странная мысль: он слушает мой голос и не пытается вникнуть в то, о чем я говорю. Я замолчала.

— Продолжайте, расскажите еще, — немедленно потребовал он.

Однако меня не покидала уверенность, что он не слушает меня, и я, решив проверить, вставила в свой рассказ несколько совершенно бессмысленных фраз. Он не обратил на это внимания.

— Вы не слушаете меня, — сказала я.

— Слушаю, — тихо проговорил он. — И с гораздо большим интересом, чем вы можете себе представить.

— Но не меня, — настаивала я.

Он бросил на меня оценивающий взгляд и сказал:

— А вы не глупы, как я погляжу.

— Зачем вам нужно, чтобы я говорила, если вы совсем не слушаете? — спросила я. Смутившись, он опять взял в руку спичку.

— Честно говоря… — начал он и замолчал.

— Мой голос напоминает вам о ком-то? — закончила я.

— Почему вы это сказали? — резко спросил он.