Черная пантера - [20]

Анжеле почти всегда удавалось известным только ей способом добиваться для Дугласа приглашений на те приемы, куда отправлялась она сама. Но с сэром Филиппом она была знакома не настолько близко, чтобы попросить его об еще одном приглашении на обед. Однако она настаивала, чтобы Дуглас присоединился к нам на концерте. На благотворительные вечера попасть ничего не стоило, нужно было только достать билет. Однако в Чедлей-Хаус проникнуть можно было лишь по личному приглашению хозяина, при этом каждый гость платил за вход пять гиней.

Генри наотрез отказался что-либо предпринимать для того, чтобы достать билет. И начался скандал.

— Если ты думаешь, что я буду звонить в Чедлей-Хаус и сообщать, что моя жена не хочет идти туда без одного молодого человека, ты жестоко ошибаешься, — сказал Генри.

— А я не желаю провести весь вечер в одиночестве, — ответила Анжела. — После концерта мы могли бы отправиться в ночной клуб или еще куда-нибудь. А в противном случае вечер будет безнадежно испорчен.

— Я думал, ты хотела поужинать с сэром Филиппом, — заметил Генри.

— Я говорю совсем не об ужине, — возмутилась Анжела. — Я имею в виду, что в течение оставшегося вечера за мной никто не будет ухаживать.

— У тебя есть любящий муж, — с сарказмом напомнил Генри.

Анжела не ответила. Она бросила на него полный презрения взгляд и подошла к телефону.

— Что ты собираешься делать? — спросил Генри.

— Раз ты не хочешь помочь мне, я найду Другой способ добиться своего, — со злобой ответила она.

— Я запрещаю звонить Чедлею! — в бешенстве вскричал Генри. — Я не позволю ставить себя в глупое положение!

— Кто сказал, что я собираюсь звонить ему? — спросила она. — Не беспокойся. Я безмерно благодарна тебе за твою помощь! Удивительно, как это тебе удается мешать мне на каждом шагу.

— Да провались он, этот вечер! — неожиданно взорвался Генри. — Меня так и подмывает позвонить туда и сказать, что никто из нас не придет.

Он вышел из комнаты и громко хлопнул дверью.

— Да, — проговорила Анжела, — Генри надо поучиться владеть собой.

— Что ты собираешься делать? — спросила я, испытывая беспокойство и даже некоторое сочувствие к Генри.

— Увидишь, — таинственно ответила Анжела. Она набрала номер и стала ждать.

— Здравствуйте, — сказала она. — Это Чедлей-Хаус? Могу я поговорить с секретарем сэра Филиппа? Нет, не с секретарем по политическим вопросам, а с тем, кто занимается организацией сегодняшнего концерта. Значит, ее зовут мисс Стенвик? Благодарю.

Она подождала еще пару минут.

— Здравствуйте, это мисс Стенвик? Говорит леди Анжела Уотсон. Простите за беспокойство, но я хотела бы узнать, возможно ли получить еще один билет на сегодняшний концерт? Да, я знаю, что все билеты давно распроданы. Но мой близкий друг, который неожиданно приехал из Парижа, очень интересуется этим концертом, так как он сам в течение многих лет устраивал такие же вечера. Вот я и решила, что у него появится возможность сделать крупные пожертвования, если вы найдете для него еще один билет. Может быть, кто-нибудь откажется в последний момент. Да, да, конечно, я понимаю, как вам трудно, но это такой исключительный случай, не правда ли? Я бы сама отдала ему свой билет, если бы мы с мужем не были приглашены сэром Филиппом на ужин перед концертом. Я хочу сказать, что сейчас, когда так сложно раздобыть денег на различные программы, каждый пенс должен быть на счету… Значит, вы постараетесь? Вы очень любезны, мисс Стенвик. Я безгранично вам благодарна. Думаю, организационный комитет выскажет вам свою признательность, когда увидит результаты сегодняшнего сбора. Его имя? Капитан Дуглас Ормонд. Он ужасно сожалеет, что заранее не побеспокоился о билете, но, как я вам уже говорила, его не было в Англии… Вы перезвоните мне? О, сердечно благодарна. До свидания. Она положила трубку.

— Генри это обойдется в пятьдесят фунтов, — удовлетворенно проговорила она.

— Анжела! — воскликнула я. — Но они могут проверить и тогда увидят, что Дуглас никогда в жизни ни пенса не дал на благотворительность.

— Насколько я знаю эти благотворительные организации, — ответила Анжела, — они в настоящий момент в такой запарке, что больше ни о чем не думают, кроме как о том, сколько им удастся собрать. У нас будет билет, вот увидишь.

— Но разве Генри даст пятьдесят фунтов? — забеспокоилась я.

— Я даже просить у него не буду, — ухмыльнулась она. — Я возьму их из тех денег, которые отложены на хозяйство, а в конце квартала спишу их по какой-нибудь статье.

— Но ведь это самое настоящее мошенничество, — полусерьезно-полушутливо заметила я.

— Почему же, если деньги пойдут на доброе дело? — отпарировала Анжела. — А что может быть благороднее, чем благотворительность?

— Действительно, что? — поинтересовалась я.

— Не имею ни малейшего представления, — весело ответила она и, мурлыча себе под нос какую-то песенку, вышла из комнаты, оставив меня одну.

Незачем говорить, что через полчаса пришло сообщение о том, что из Чедлей-Хауса уже отправлен посыльный с билетом для Дугласа. Я не могла не восхищаться изворотливостью Анжелы. Несмотря ни на какие препятствия, она добилась своего. В то же время меня не покидало ощущение, что мама вряд ли одобрила бы ее поведение. И вообще, многое из того, что творилось в ее доме, не понравилось бы ни маме, ни папе. Однако у меня не было возможности размышлять о родителях и о принципах, которые они в течение девятнадцати лет вдалбливали мне в голову, так как в настоящий момент мои мысли были заняты более важным вопросом — что надеть.