Черная нить горизонта - [4]

Райа глянул за окно. Тучи рвались светлыми зигзагами. Может и правда, божья рука чертит судьбоносный путь? Чей? Кайрин? Его? Борга?

Захлопнув книгу, отбросил на стол. Судьбы судьбами, но его интересует клиди. О существовании реликвии Райа узнал от самого Горма. Он, как сейчас помнил, плохо освещенную кордегардию скутариев, из которой выгнали всех. Горм на нервах. Зол. Не говорит, плюется словами. Нобилиссим, после коротких объяснений, отдал приказ добыть клиди у Хенеке. Тогда Райа с трудом уразумел требование самодержца. Уразумев, сдержал возмущение. Инстинкт самосохранения предостерег: Откажешься, башка отлетит в угол. Чем-чем, а мечом император владел отменно. Кем он, дальний потомок нищих горцев, нарекавших младших сыновей именем Джер, был в то время? Бретером с сомнительной репутацией? Искушенным любовником, отмеченным в придворных сплетнях? Потенциальным суженым богатой уродины? Одним из многих, толкавшихся во дворце, в ожидании счастливого часа? Всем вместе. И вот час пробил и упустить его было нельзя! Невозможно!

Высочайшее монаршие доверие он не оправдал. Хенеке не дремали. Не помогли даже хваленые Ночные Рыбы, к которым обратился. Рыб частью порубили, частью нашпиговали стрелами. Сам едва уцелел. Горм, застыв камнем, выслушал его доклад о фиаско. Император остался недоволен, но позволил исправить промах. Отослал следить за вестархом Бекри. Многие считали, да и считают по сию пору, покойного Нобилиссима безмозглым рубакой. Ошибочное мнение. Мозгов Горму хватало. Не хватало денег!

Горм справедливо опасался союза Бекри и Хенеке. Совместно они могли положить конец правлению династии Иедов. Учитывая, что верные короне войска героически кормили падальщиков в Пуште, осуществить мятеж легче легкого. Дворцовая гвардия Горма бы не спасла.

Действовать пришлось в одиночку. Удалось подслушать разговор мятежников с Бекри. Будущий глориоз потребовал корону, в крайнем случае, соглашался стать хранителем клиди и ничего не получил. Но торг и готовность изменить трону имели место быть.

С докладом к императору, Райа опоздал. Бекри, почуяв неладное, прилетел как на крыльях, рассказать о предложении родни. Горм, в знак особого доверия, облачил верного присяге вестарха в пурпур глориоза. А его, Джера ди Райа, попытались потихоньку пристукнуть. Кто? Бекри боялся, всплывет подноготная его предательства и возвышения. Императору незачем шпион, который знает то, чего знать не положено. Кто-то из них двоих. А возможно, инициатива вассала реализовалась с молчаливого благословления державного сюзерена. В ту ночь было так же холодно и мокро. А вода в канале еще холодней.

С той поры кир Райа уверовал, быть безбожником не так и плохо. Его душа не понадобилась ни Кайракану, ни Создателю. Он остался жив. Для чего? На этот вопрос ему ответ не нужен.

2.

Старик невольно поежился и поправил на плечах плащ из толстой овечьей шерсти, подоткнул полы. Пронизывающий холодный ветер вызывал озноб. Здесь на плешине подъема никогда не бывает безветренно. Никогда. Поневоле затаскуешь по благодатной долине Карши. Сады! Вдоль берега и вдоль дороги, от самых Каменных Врат до Россыпи, сады! Даже сейчас, осенью, они выглядели чудесно. В легких туманах, в прозрачных рассветах, под серебром дождей. Он всегда мечтал увидеть их весной, в бело-розовом цветении. Пахнет медом и земля устлана снегом лепесков. Но долина позади, позади Россыпь и трудный двухдневный подъем. И ничего чудесного или примечательного. Жалкая хижина послушника из братьев Харма, загон для овец, доставленный из долины стожок сена и... ветер!

Старик с ожиданием посмотрел на бледнеющее небо. Запад в россыпи звезд, а на востоке, на утреннем небосводе, пики гор вырисовывались особенно ясно. Ледяные вершины напоминают нераскрывшиеся бутоны роз, девственно чистые и прекрасные.

− Прошу вас, уважаемый Тимий, − протянул послушник Мьюм полную пиалу горячущего чая.

Охотно принимая подношение, старик с удовольствием вдохнул парок, исходящий от напитка. Там, внизу, люди называют чаем непонятный отвар из черных, зеленых или еще каких листьев. С удовольствием пьют закрашенную водичку с невыразительным привкусом, восхищаются тонким ароматом, который не учует и хорошая ищейка. Здесь подают другой. Настоящий! На бульоне из бараньих костей, добавляя соль, перец, горькие травы и обжаренную в сливочном масле муку, смягчить вкус. Такой чай согревает, насыщает, заставляет быстрее бежать кровь, придает силу и бодрит. То, что нужно! Честно признаться, он слишком древен для таких путешествий. Когда последний раз он посещал обитель? Два? Три года назад. И тогда путь не дался ему легко. Что уж говорить о дне нынешнем?

Тимий с наслаждением хлебнул, обжигая губы и язык. Так и должно быть. Горский чай пьют только горячим. Остынет ни вкуса, ни пользы.

− Прошу вас, уважаемый Коста, − Мьюм черпнул из глуби газгана, большого медного котла, и наполнил очередную пиалу.

Послушник излишне любезен. Любезность его не вяжется с внешним обликом. Плечист, длиннорук, в носу как у всей братии серьга. Но у него она выглядит разбойничьей цацкой.