Черная невеста - [7]

– Полагаю, вы с вашей родственницей вспоминали добрые старые времена? – учтиво спросила хозяйка.

– Не совсем, – спокойно отозвалась Ксения.

Миссис Ломакс подумала, что бы такое еще сказать, и проникновенно осведомилась:

– В Советской России все по-прежнему?

Ксению передернуло. Буду откровенной: если бы миссис Ломакс обладала способностью читать чужие мысли, скорее всего, она бы уже в следующую минуту отказала моей героине от дома.

«Она что, издевается надо мной? Или она всерьез считает, что большевики – некий дым, который может взять и сам собой развеяться? Господи, до чего тупые эти англичане! С виду такие важные, но – тупые, причем безнадежно…»

На мгновение Ксения даже пожалела, что вчера не ответила согласием на предложение матери переехать к ней. По правде говоря, никакой особой причины для отказа не было, за исключением того, что Ксения терпеть не могла герцога Олдкасла, когда-то подарившего Амалии квартиру, в которой та жила, когда приезжала в Лондон. По мнению дочери, все мужчины баронессы Корф не стоили не то что мизинца последней, а даже кончика мизинца. Исключение Ксения согласна была сделать только для своего отца, и то с оговорками.

– Я очень вам сочувствую, – добавила миссис Ломакс в точности таким же тоном, каким недавно говорила, что на улице опять идет дождь. – Эти социальные потрясения так ужасны… и самое ужасное, что из них никогда не выходит ничего путного, – в порыве вдохновения заключила она.

– Мне бы не хотелось говорить об этом сейчас, – вырвалось у Ксении.

И, чтобы показать, что у нее нет времени на досужую болтовню, она уткнулась в газету и сделала вид, что читает.

«Уж не завела ли она себе приятеля? – с некоторым беспокойством размышляла тем временем миссис Ломакс. – Знаем мы эти поздние возвращения домой…»

Она переставила пару безделушек на этажерке, сделала вид, что смахивает пыль с одной из них и, пожелав Ксении хорошего дня, удалилась.

«Все-таки Деннису она не подойдет. Лет шесть назад, до того самого процесса, она имела бы шансы, но теперь… Он стал знаменит, а со временем, наверное, будет лучшим адвокатом Британии. Конечно, ему не помешала бы утонченная жена, которая сумеет задать нужный тон в доме, ведь сам Деннис – что греха таить – вовсе не аристократического происхождения. – Тут мысли миссис Ломакс приняли новый оборот: – Хотя они недурно выглядели бы вместе. Она бледная, тонкая, интересная, а он такой солидный, широкоплечий… И возраст у них вполне подходящий. Сейчас считается, что супруги должны быть примерно одного возраста, но, по-моему, в мое время были правы, когда говорили, что лучше всего – когда муж лет на десять старше жены…»

Не подозревая о нешуточных терзаниях хозяйки, Ксения допила чай, сложила газету и стала собираться. Ей предстояло довольно долгое путешествие в ту часть Лондона, где она до того не была и куда, скорее всего, она бы вряд ли заглянула в других обстоятельствах.

«Почему он упомянул некролог?..»

Горничная, отворившая дверь, сказала, что хозяйка сейчас не может никого принять – в доме горе. Ксения достала газету.

– Мое имя упоминается здесь, правда, в исковерканном виде, – сказала девушка. – Я шла по Стрэнду и, когда одному из прохожих стало плохо, помогла ему сесть и вызвала врача. Перед смертью мистер Бойл сказал несколько слов, и я подумала, что его жене будет интересно их узнать. Ничего особенного в них нет, но тем не менее…

И через минуту Ксения была приглашена в гостиную, где на кресле лежала кукла, которую впопыхах забыли убрать. Скорбь не имеет запаха, и тем не менее Ксения была готова поклясться, что в доме пахнет именно скорбью. Миссис Бойл оказалась высокой молодой женщиной лет тридцати, стройной и рыжеволосой. Сейчас ее лицо опухло от слез, она выглядела растерянной и подавленной. Руки ее машинально комкали носовой платок.

– Я очень рада вас видеть, мисс… Прошу вас, садитесь…

Дежурные слова механически слетали с ее языка, но тут миссис Бойл заметила куклу и, нервным движением схватив ее, передала горничной. Та вышла и прикрыла за собой дверь.

– Наверное, мне не следовало приходить, – пробормотала Ксения, чувствуя мучительную неловкость.

Но миссис Бойл так резко тряхнула головой, что пара рыжих прядей выбилась из прически.

– О, нет, вовсе нет… Я действительно рада, что вы… сумели найти время для меня… Я постоянно думаю о том, как это было… как это случилось…

Она судорожно стиснула платок, в ее глазах застыло умоляющее выражение.

– Если вас интересует, страдал ли ваш муж, то я думаю, что нет, – сказала Ксения, стараясь говорить как можно мягче. – Все произошло так быстро… Когда подошел врач, ваш муж был уже мертв.

– Боже мой…

Губы миссис Бойл задрожали. Она не плакала, но Ксения видела, что та держится из последних сил.

– Я не могу понять… Роберт занимался спортом… вел здоровый образ жизни… и вот… Человек уходит, живой и здоровый, а вечером… вечером ты узнаешь, что его больше нет… Это ужасно.

– Он думал о вас, – сказала Ксения.

Миссис Бойл подняла голову.

– Роберт?

– Да. Перед смертью он произнес три слова. Первое – Джуди. Он назвал ваше имя.

По правде говоря, если бы Ксения не прочитала в статье, что вдову покойного зовут Джудит Бойл, она бы поостереглась сообщать ей такие подробности – в самом деле, мало ли о ком умирающий мог думать в последние секунды своего бытия…