Черная моль - [3]

Овация. Аплодируют даже судьи Верховного суда и начальники штабов.

* * *

В коридорах Капитолия слышны шаги множества людей. В одной из комнат, примыкающих к Залу заседаний, солдаты Армии США торопливо переодеваются в странную черную одежду.

* * *

— Как вы помните, я обещал гражданам Америки и вам, что мы установим прочные и предсказуемые отношения с Россией.

Шум в зале, выкрики.

— И я сдержал свое обещание! Теперь у нас очень предсказуемые отношения, поскольку России больше не существует!

Хохот, овация, встают даже некоторые из демократов.

— Мы не знаем, в какой норе скрывается Владимир, но я вам обещаю, где бы он ни прятался, если он еще жив, ему осталось недолго!

Трамп поворачивает голову налево, к Полу Райану, его медальный профиль сияет на фоне флага.

Гаснет свет. И в наступившей темноте раздаются два хлопка.

* * *

Замок Виндзоров. Зал аудиенций королевы. В кресле напротив Елизаветы в пастельно-голубом платье — человек в белом бурнусе.

— Сейида… — начинает человек, наклоняясь вперед.

— Мы одни, — говорит королева. — Приступим к делу. — Как скажете, Ваше Величество, — легко парирует Логан. — Итак, наши друзья в Сирии…

* * *

Вспыхивает свет. Трамп двигает челюстью. Слева и справа от его головы — две кровавых кляксы на флаге США. Майк Пенс и Пол Райан, мертвые, покоятся в креслах. Трамп не смотрит назад, он смотрит направо — туда, где сидят конгрессмены и сенаторы от Демократической партии. За спинами демократов выстроились люди в черных одеяниях и черных масках, скрывающих лица. Трамп медлит. Он хочет насладиться моментом.

Абу Ахмет аль Сафер с трибуны напротив одобрительно кивает.

Трамп поднимает правую руку. Люди в черном синхронно проводят правой рукой у горла жертвы. Захлебываясь кровью, демократы кулями валятся вперед.

Крики ужаса в левой от президента части зала. Кому-то становится дурно. Трамп указательным пальцем манит к себе телекамеру на кране. Когда камера подъезжает совсем близко, Трамп меняет палец на средний, оттопыривает его до предела и орет:

— Сдохни, старая сука! Сдохни наконец!

* * *

Елизавета выключает телевизор и поворачивается к Логану:

— Знаете, что мне всегда нравилось в турках? — говорит она. — Они никогда не извиняются.

Глава 2. Never say sorry

Идлиб, Сирия. 25 января.

По улицам разрушенного города бодро катится джип «Тойота» с пулеметом, установленным на кабине. Внутри двое — на пассажирском сиденье Логан в шортах, футболке и шлепанцах, с легкомысленной панамкой на голове, и замотанный в тряпки боевик за рулём.

За пулеметом весело скалится ещё один.

Хрустя обломками кирпича и штукатурки, джип резко тормозит возле полуразрушенного здания. Пулеметчик кричит что-то на арабском. В окне мелькает блик оптического прицела.

С грохотом разъезжаются заржавевшие ворота.

Джип въезжает во двор, полный моджахедов.

Водитель, едва остановив машину, выпрыгивает наружу и подаёт руку пулеметчику, помогая спрыгнуть на землю.

Логан неторопливо выбирается из машины и щурится от солнца.

Толпа с автоматами обступает его полукругом.

Один из моджахедов подходит вплотную и затейливо матерится по арабски. Логан лениво улыбается в ответ. Моджахед протягивает руку к его лицу, намереваясь похлопать по щеке. Логан негромко произносит какую-то фразу. Моджахед отдергивает руку. Его зрачки белеют.

— Мистер Логан! — невысокий толстый человечек стоит у двери в дом.

Логан, ухмыляясь, проходит мимо боевиков.

Ступеньки за дверью ведут вниз, в темноту, за поворотом светлеет, наконец, Логан со своим спутником попадают во внутренний дворик, очень зелёный, тихий и чистый, с небольшим бассейном посередине.

Из шезлонгов поднимаются двое в черных костюмах, при галстуках, по виду турки.

— Господин Логан, — говорит насмешливо тот, который постарше, — вы никогда не опаздываете.

— У нас мало времени, — говорит Логан. — Я знаю, где через три часа будет Джемаль. Если вам все ещё интересно.

— Что взамен? — спрашивает второй.

Логан улыбается.

* * *

Звук открываемой двери. Вспыхивают лампы. Человек в белом кресле открывает глаза. Его руки привязаны к подлокотникам. Лицо человека известно всему миру.

В кресло напротив тяжело садится Абу Ахмет Аль Сафер. В широко расставленных глазах пляшет огонек. Большие мясистые уши прижаты к лысому круглому черепу.

— С этой бородой вы похожи на молодого Карла Маркса, — говорит он, чуть улыбаясь.

Пленник обводит глазами помещение — белые стены, белая мебель, нет окон.

— Что… — от долгого молчания выходит хрипло и жалко, — кто вы? Где я?

— Это неважно, — говорит Абу Ахмед, — какая вам разница, вы столько лет прячетесь. Теперь вот я спрятал вас здесь.

Он говорит низким голосом, медленно, размеренно, как будто вдавливает слова в голову собеседника.

— Очень много произошло за этими стенами в последние дни. Я не знаю и даже сомневаюсь, что вы хотели именно таких перемен. Но суть в следующем. Третья мировая война, которой вы так жаждали, уже идёт. Но победит в ней не тот, на кого вы делали ставку.

— Разве в третьей мировой кто-то может победить?

— Может! Может, — Абу Ахмед приподнимает правую руку, — но видите ли, в чем проблема. Война не для авантюристов и пройдох, война всегда для воинов. Различные силы, которые задействуют вас, которые задействуют меня, уверены, что они контролируют ситуацию. Это не так. Ситуация контролирует их. А мы лишь помогаем проявиться тому, что в противном случае никогда бы не вышло на свет. Но, — прерывает он сам себя, — довольно философствовать, на сегодня меня интересует только одно: место последнего убежища ваших хозяев. Я, к сожалению, не умею читать мысли, но умею причинять людям боль. Такую сильную боль, которой они никогда не переживали и вряд ли переживут. Вы мне верите, мистер Ассанж?